Газель снова закачалась, как лодка – водитель сел, хлопнула дверь.
– Поломка. Ждём, – сказал он, открывая автоматическую дверь, в газель тут же прокралась свежесть и прохлада, пахнущая летним мелким дождём. – Через полчаса пойдёт автобус, заберёт вас. Можете пока размять ноги.
Люди заворчали и полезли за мобильными телефонами; Таня, Агата и худой мужчина, подумав, стали пробираться к выходу. Мужчина тут же нервно вытащил сигарету, Агата, сматывая наушники, рассеянно стала прогуливаться вдоль газели, глядя на лес и небо; Таня потягиваясь, встала, рассматривая полусонно высокие ели и ещё яркую, не то что поздним летом, траву. Дождь был почти незаметным, слышно было, как в салоне разговаривала соседка, поэтому возвращаться не хотелось. Постепенно вышло ещё несколько пассажиров – некоторые из них тут же углубились в лес, ворча.
Таня и Агата посмотрели им вслед, а потом переглянулись и легко улыбнулись друг другу – ничего не значащий жест людей, которые привыкли быть вежливыми. А потом посмотрели на вереницу исчезающих в кустах людей и побрели по смятой траве вслед за ними.
Джинсы тут же промокли до колена от мокрой травы, зато запахло хвоей, свежестью. Таня, идущая первой, подняла голову, чтобы понять, куда идти дальше… И замерла. Агата, думающая, зачем она взяла рюкзак с собой, и можно ли его вернуть обратно, едва не шагнула прямо Тане в спину.
– Там… – сказала Таня. – Извините, пожалуйста, вы видите это?
Агата посмотрела в тёмную рощу, думая увидеть сову или какую-то местную живность, но вместо этого вздрогнула. В каком-то смысле это и правда была живность, но сложно было представить её местной.
На тёмной еловой ветке, примерно на высоте их роста, балансировал маленький чёрный котёнок, отчаянно цепляясь лапами за зелёные иглы. Через секунду до них донёсся и тихий писк.
Не раздумывая, Таня и Агата кинулись к котёнку, который пищал всё громче, увидев их, и всё отчаяннее балансировал на сгибающейся ветке.
За котёнком начиналась тропинка, и вдалеке маячили высокие деревья, дубы, абсолютно без листьев. Их верхние ветви завихрялись в узоре, чем-то напоминающем череп. Таня нахмурилась, пытаясь вспомнить, где же она видела такие, но котёнок в этот момент снова заголосил.
Таня и Агата шагнули на тропинку, собирались броситься к котёнку, но ноги как будто влипли в серую узкую тропку, обрамлённую папоротниками.
И тут Таня вспомнила, где она видела такие же дубы.
– Нам нужно бежать, – прошептала Таня.
– Что происходит? – спросила Агата тоже шёпотом, оглядываясь; котёнка на ветви больше не было. По краям дорожки вдруг что-то еле видимо завихрилось, как будто поднялась слабо сияющая пыльца. Папоротник зашелестел; обе отвлеклись на него и пропустили момент, когда шагнули вперёд. Мир становился сном, тропинка влекла их за собой, как в эскалаторе, а ноги почти не чувствовались, просто мир проносился мимо. Иногда Таня чувствовала, как её ноги соприкасаются с землёй, опускаясь ступнёй на твёрдую тропу, но чаще ей казалось, что она парит.
На этот раз она не проживала всю жизнь с Агатой, как тогда, с Виктором. Но её наполнила невероятная лёгкость, и показалось, что человек рядом – не совсем человек, и она сама тоже – не совсем человек. Они – просто тени, смутные образы, созданные из переплетённых подземных корней, щепотки сумерек, создания магии. И они плыли среди бересклета, высокой осоки, зарослей папоротника, высохших люпинов, заходя всё глубже и глубже в лес.
