Она так и осталась жить в городе, в котором училась в университете, устроилась работать в школу и одинаково жгуче ненавидела рабочие дни, пропускающие через её мозг электрический ток, и обожала свободные вечера, полные цветных огней набережной и бесконечных горящих окон огромного города. Но вечера в небольшой однокомнатной квартире у отдалённой от центра небольшой площади она проводила с не меньшим удовольствием, потягивая сладкое светлое вино, покачивая его в высоком бокале – одном из двух, что её гости ещё не успели разбить, да и на счастье. Из окон кухни и маленькой комнаты, выходящих на одну сторону, виднелись находящийся как раз чуть выше второго этажа фонарь и падающие в круг света листья вяза. Осенью вяз оголялся, и чёрная паутина его ветвей тенями опутывала противоположную к окну и старому балкону стену.
Постоянными знакомыми (потому что язык не поворачивался назвать их «лучшими друзьями») Агаты были Надя и Ксюха. Надя говорила о себе в мужском роде, внешне напоминала глубоководную рыбу, хотя спортивную, подтянутую и всегда готовую совершить великолепный подвиг – или рассказать всем о таком. Она всегда знала, что лучше для Агаты и всех окружающих людей, которые повсеместно не справлялись со своими обязанностями. По счастью, у них была – вернее, был Надя. Со стороны она казалась моллюском, жестяным снаружи, но мягким и ранимым изнутри, запутавшимся во влажных выделениях собственной героической лжи и заблуждений.
Ксюха, смешливая и красивая большеротой голубоглазой красотой девушки с календаря загорелых девушек с бокалом вина на пляжах Лос Анджелеса, казалась в сравнении с Надей каучуковым мячом в помещении с тысячей углов. Её постоянно несло неуправляемым вихрем событий через все возможные столкновения с неудачами и неуспехами, которые только можно было себе представить. Можно было получить от Ксюхи смешную картинку с четверостишием, а на банальный ответный вопрос «Как дела?» узнать, что просто отвратительно, потому что дом у Ксюхи сгорел, все родственники в больнице, а сама она сидит на скамейке в парке с бутылкой вина, которую отдал ей проходящий мимо бомж, и отсылает смешную картинку на последних процентах зарядки разбитого в хлам и испачканного сажей телефона. Агата любила Ксюху невероятно, хотя и сама не могла сказать, почему. Все любили её. Хотя, если бы Ксюха когда-нибудь стала знаменитой, и поклонники нарисовали график её карьер, это был бы самый кривой, запутанный и безумный график в мире. Хуже отношений с работой были только её отношения с мужчинами. И всё же это было одно из самых позитивных существ в жизни Агаты.
Агата любила сериалы, фильмы и клипы по сериалам, поэтому нашла по дневникам и компанию по этим интересам – двух живущих в разных концах города девушек, Юлю и Настю. Юля, со всех сторон ранимая и слегка недалёкая, чисто по-женски обижалась, когда ей отвечали с опозданием или писали не то, а непробиваемая, как слон, Настя оберегала её, как мать или курица-наседка. Прогулки с ними были для Агаты чудесной возможностью почувствовать себя пятым колесом в телеге, но с Юлей и Настей всё равно было веселее, чем без них. В любом случае, работа не оставляла много времени на общение. Забившись на продавленный диван в углу квартиры, Агата почти круглосуточно проверяла тетради, подправляя автобой в онлайн-игре, до хрипоты отвечала на звонки постоянно раздражённых родителей, коллег и начальства, просматривала красными от усталости глазами вебинары, читала статьи, готовила занятия на завтра, а глубоким вечером с отсутствующим выражением лица просматривала клипы с любимыми персонажами один за одним, как пакетик семечек.
