«А я ей ничего не говорила!»
Я снова отвернулась к зеркалу и подумала: если научусь поджимать губы, то буду ничего себе.
Димка стоял позади меня, но там, в зеркале, наши лица были рядом. Интересно было смотреть на нас двоих со стороны – как будто мы с ним снялись на одну фотографию.
«А кому, – говорит, – ты сказала?»
«Ни-ко-му!» – И поджала губы, и улыбнулась так, чтобы рот не расползался до ушей.
«Как никому?..»
«Так! Ни-ко-му! – Я медленно повернулась к нему, сделала круглые-круглые глаза и не забыла – поджала губы. Я теперь решила всегда быть красавицей. – Не веришь, и не надо».
«Ну хорошо, тогда объясни, зачем ты про себя сказала все это ребятам?» – спросил Димка.
«Захотела – и сказала. – Я снова красиво улыбнулась. – Я сначала не собиралась. Но вдруг кто-то открыл мне рот. И моим голосом произнес: „Это сделала я!“»
Он испуганно посмотрел на меня.
«Ну что ты так смотришь на меня? – говорю и так спокойно добавляю, чтобы он не умер от разрыва сердца: – Я же тогда стояла под дверью и все слышала».
Мой ответ его потряс – он закачался как пьяный, еле удержался на ногах.
«Так ты из-за меня?!» Наконец-то он догадался, брови у него от удивления полезли вверх.
«Нет, не из-за тебя, – ответила я. – Из-за Александра Сергеевича Пушкина».
«Ну ты даешь… – Он места себе не находил. – Из-за меня!.. А что же теперь делать?»
«Что хочешь», – беззаботно ответила я.
Теперь, когда я все рассказала Димке, совсем перестала бояться. Мне стало радостно, что он знает, что я его спасла.
«Они нас затравят», – мрачно произнес Димка.
«А я не боюсь, – ответила я. – Мы же вдвоем?»
«Вдвоем! – И вдруг рванулся, прямо как бешеный: – Пошли к ребятам! Я им все расскажу!..»
«А вон они! – Я их увидела издали и закричала: – Ребята!»
Они выбежали из-за угла, но крика моего не услышали и нас не заметили.
Димка почему-то закрыл мне рот рукой и потащил в открытые двери парикмахерской.
Тетя Клава посмотрела на нас с большим удивлением. Она хотела, видно, спросить, что это Димка закрыл мне рот и тащит, но не успела, потому что за окнами парикмахерской замелькала наша погоня: Миронова, Лохматый, Рыжий, Шмакова, Попов…
«Толик!» – Тетя Клава увидела через окно Рыжего.
«Они здесь! – донесся до нас голос Вальки. – У меня собачий нюх».
«Ну, – подумала я, – сейчас они нас найдут, схватят, вытащат на белый свет… Заорут: „Бей ее!“ А Димка тут все про меня и расскажет!.. Вот смеху будет», – думала я и поэтому радовалась.
С этого момента начинается все самое печальное. Если бы я была не дура, то сразу бы все поняла. Но я надеялась и была как слепая. Ну, в общем, посмотрела я на Димку, а он опять испугался. Его опять всего перевернуло. Глаза у него бегали, губы дрожали… У него, знаешь, все шло волнами. То сюда, то туда. Поэтому мне и жалко его было. Когда никого нет – он храбрец. Как появились ребята – самый последний трус…
Ну, в общем, стояли мы за занавеской, не шевелились. А тетя Клава быстро-быстро затопала к двери, чтобы схватить своего любимого сыночка. Но как она ни спешила, а Димка все же изловчился и успел ее попросить, чтобы она нас не выдавала. Таким дрожащим голоском:
«Тетя Клава, не выдавайте нас… Мы от них спрятались. Игра у нас такая».
Тетя Клава кивнула на ходу, что все поняла, открыла дверь и крикнула:
«Толик! Ты почему не уехал?»
«Нас не взяли», – ответил Рыжий.
Он стоял в трех метрах от нас. Я видела даже его лицо, оно выглядывало из-за плеча тети Клавы.
