– В такой святой день… ходят тут… – пробормотала женщина, сидящая рядом с ним, не сводя глаз с экрана. – Вам же не могли отключить свет без предупреждения!
Когда Алиса попыталась сказать, что именно так и было, женщина разозлилась еще больше. Услышав сумму платежа, Алиса поняла, что таких денег у нее сейчас нет, и, не в силах больше противостоять натиску несчастий, чуть не плача, отправилась домой.
Дома ее ждал размороженный холодильник, где вот уже вторые сутки пропадали немногочисленные продукты, и сумрачная комната, где спал пьяный муж. Алиса вошла и стала выкрикивать ему какие-то претензии. Она кричала, что больше не может выдерживать этого. Что ему наплевать на ее проблемы, и она должна все делать сама…
***
Генри лежал в постели, храпел и стонал, мучимый каким-то тяжелым сном. Временами его дыхание прерывалось сильным кашлем. Иногда он дергался и менял положение тела. Было около двенадцати часов ночи. Алиса не спала, т.к. зачиталась книгой об устройстве мироздания. Ее мысли в последнее время были захвачены новой информацией, которую они с Генри получали из Источника, а также трансформацией тела, которая усилилась в последнее время.
Занятая поиском новых связующих звеньев в этой информации и событиях, Алиса никак не отреагировала на беспокойный сон мужа, лишь пару раз взглянув на спящего, и не решившись тревожить его, чтобы избавить от стонов или храпа. Но вдруг он перестал храпеть и кашлять, и произнес очень четкую фразу на непонятном языке, и Алиса замерла от удивления. Глаза его оставались закрытыми, он спал. Дыхания было почти неслышно, так что казалось, что он даже не спит. Каждый звук произнесенной им фразы был четко слышен и различим. Голос Генри звучал торжественно и отрешенно. Алиса лежала, пытаясь осмыслить происшедшее, и боялась пошевелиться, чтобы не разбудить лежащего рядом Генри. Да и был ли он сам собой в эту минуту?
Сказанное им звучало примерно так: «Вэ цхеу кэту ротокум». Через минуту-другую раздалось еще одно: «Эу донт Ое», причем последнее слово было произнесено как-то по-особому. Алиса решилась подняться, чтобы записать услышанное, и за это время Генри произнес еще две фразы, которые она не успела запомнить. Когда она взяла ручку и листок бумаги, Генри произнес:
– Фо ступен кэту.
Фразы следовали одна за другой с небольшими паузами.
– Эш тер хаузе.
– Эш хурет тэва.
После этого Генри резко сел на кровати, потом лег и опять застонал.
– Эу тенде харш, произнес он, дернулся и снова замер. Прошло еще несколько секунд, затем Генри поднялся и сел. Он открыл глаза, но словно не понимал, где он находится. Глядя на Алису, он показал на свои губы.
– Ты не можешь говорить? – спросила она. Он утвердительно кивнул.
– Ты понимаешь, где ты? – снова спросила Алиса. Он кивнул и попытался что-то сказать. Звуки словно вязли у него во рту.
– Скажи: «Макс», – она назвала имя их любимого кота.
– Макс, – повторил Генри. Потом он медленно произнес свое и имя жены, и наконец пришел в себя и смог говорить.
Генри рассказал, что был среди каких-то то ли людей, то ли ангелов. Они разговаривали на этом языке, и он понимал их и повторял сказанное ими. Это было какое-то пророчество.
Хотя Алиса уже привыкла к чудесам и не думала смеяться или ужасаться этому рассказу, но все же неприятная растерянность овладела ею. Было тяжело видеть Генри в состоянии, напоминающем умалишенного или лунатика. Алиса предложила ему выпить чая и что-нибудь съесть, после этого ему стало намного лучше.
