– Но ключ-то оди-и-ин! – с сомнением протянула осеничка.
– И ворота весны тоже, – поддакнул галчонок.
– Ну и что? А откроете вы их вместе. Дверцы, небось, тяжёлые. И ключ выронить легко – вон Ляна уже его потеряла однажды. А вместе вы точно справитесь!
– А неплохая идея, – они сказали это хором, переглянувшись.
– Ты прямо как Орёл-судья, – галчонок запрыгал от радости.
– Тогда держите ключ, – улыбнулась Тайка. – Думаю, вы оба его заслужили. И нет ничего плохого в том, чтобы вершить важные дела вместе. Друзья всегда так делают.
Галчонок и осеничка взялись за ключ с двух сторон, немного потолкались, приноравливаясь, и – фр-р! – оба вылетели в окно.
Тайка проводила их взглядом, притянула к себе Пушка и улыбнулась:
– Уф, вроде разобрались. Эй, весна, ну давай, настань уже! Мы очень соскучились.
Гуси-оборотни возвращаются
– Тая, полундра! Гуси-лебеди опять прилетели наших девчонок воровать! Надо спрятать Алёнку, срочно! – Пушок ворвался в окно, чуть не оборвав занавеску.
Тайка от неожиданности аж половник уронила.
– Пушок, ну что ты опять придумал?
– Я не придумал, я их правда видел. Клянусь всем шоколадом этого мира! Две тётки прошлогодние. Как их там? Лина и Лида, во! У меня память хорошая, я их сразу узнал. В магазине столкнулись нос к носу – так они, представляешь, сделали вид, что меня не заметили. И давай в пуховых платках копаться.
– Так ты, наверное, опять обычным котом притворялся и у продавщицы еду клянчил?
Судя по сконфуженной морде Пушка, Тайка не ошиблась.
– Пф! Подумаешь! – фыркнул он. – Я что ж, виноват, что сердобольным людям нравится котиков кормить? Тётя Надя как раз из таких, ей это удовольствие доставляет. Так что я со своей стороны протягиваю ей, так сказать, лапу помощи. Эх, Тая, ты мне зубы-то не заговаривай, это всё к делу отношения не имеет. Виллы опять прилетели – вот что важно!
Тайка со вздохом поправила крышку на бурлящей кастрюле. На всю кухню пахло почти готовым борщом.
– Я всё-таки думаю, ты обознался. Лида и Лина говорили, что никогда не возвращаются с зимовки через Дивнозёрье. У нас слишком холодно. Ты сам посмотри: разве это апрель? А виллы – очень теплолюбивые создания. Они же себе лапы отморозят, у них сапожек нет.
Найти сапожки на гусиную лапу действительно было сложновато. Виллы – а попросту говоря, девы-гусыни – могли принимать человеческий облик, но ноги у них всё равно оставались птичьи.
– Это раньше не летали, а теперь, вишь, распробовали. Говорю тебе – Алёнку надо предупредить!
– Отставить панику! – Тайка звякнула половником по кастрюле, чтобы придать бо́льшую убедительность голосу. – Алёнка им отказала. А они второй раз не предлагают.
– Хм… а ведь и правда… – коловерша сел, почесал лапой за ухом, размышляя. Наконец его жёлтые глаза засияли. – Я понял, Тая! Они за другой девчонкой прилетели. Я ж, не будь дурак, решил проследить. И до-о-олго летал по их следам. Благо, отпечатки гусиных лап отыскать легче лёгкого. И знаешь, они сперва на нашей улице топтались – к соседской Танюшке, стало быть, присматривались. Потом к Людочке тоже заглянули. К какой? Да к баб-Ириной внучке. А дальше вообще в Ольховку полетели. И знаешь куда? К Сашеньке!
Сашеньку Тайка помнила смутно. Та училась в восьмом, но всё время болела, так что учителя ходили к ней домой. Кстати, Алёнка ведь тоже не отличалась крепким здоровьем, а гусынь очень заинтересовала. Неужели Пушок прав?
