Чудеса там, где в них верят - страница 7
– Хм… А что это вы делаете?
Недодум слегка вздрогнул, но не обернулся.
– Не мешайте мне.
И тут вдруг раздался мягкий, но очень глубокий голос:
– Уважаемый, не пытаетесь ли вы утопиться?
Недодум обернулся:
– Да, именно это я и собираюсь сделать!
Перед ним предстали две удивительно красивые куклы. Принц и девушка. Девушка была с яркими рыжими волосами, одетая в крохотное длинное зелёное платьице с кожаным корсетом. Она сидела на статной рыжей лошади с густой кудрявой гривой. И несмотря на то, что девушка была очень красива, всё же было понятно, что она не принцесса. А Принц был величественным и ярким, сидящим на прекрасном чёрном коне. На его смоляных кудрях сияла невысокая золотая корона, добрые и мудрые глаза были тёмно – фиолетового цвета, а лицо обрамляла аккуратная чёрная бородка. И даже, если бы он снял корону, Недодум всё равно понял бы, что незнакомец являлся монархом. Потому как всё, начиная от его глаз и осанки и заканчивая его красивым нарядом со шпагой на боку говорило о его высоком происхождении.
– Куклы не очень тонут в этом мире, – рассмеялась рыжая девушка с пронзительно голубыми глазами.
Недодум не мигая смотрел на незнакомцев, добродушно улыбающихся ему ослепительно белозубыми улыбками. Надо сказать, что он ещё никогда в жизни не видел таких красивых и приветливых созданий. И с ним никогда ещё не говорили, обращаясь к нему: «Уважаемый!».
– Не хотите ли вы отправиться вместе с нами, любезный? – бархатным баритоном спросил Принц, придерживая нетерпеливого коня.
– С вами?!… – Недодум растерянно хлопал глазами, – А вы… вы кто?
Принц с девушкой переглянулись и Принц, учтиво склонив голову, ответил:
– Я Принц Ариус. А это моя спутница фрейлина моей возлюбленной Принцессы. Её зовут Еля. А вы?
Недодум шлёпнул ботинком во воде, пытаясь выпутаться от обхвативших его водорослей.
– А я… Я Недодум.
– Недодум? – переспросил Принц Ариус.
– Да, Недодум. Плохо думающий, наверное, – стесняясь самого себя, ответил Недодум и, наконец, освободив ногу от приставучей водоросли, стал не ловко топтаться на месте.
– Поедемте лучше с нами! – бойко предложила Еля, – У вас настроение не очень хорошее. А мы едем спасать Принцессу Тайру!
– Принцессу? – изумился Недодум и тут же снова смутился, – Спасать -то это хорошо, только вот… а я вам не помешаю?
– Нет, уважаемый Недодум, не помешаете! – радушно улыбнулся Принц.
– Садитесь ко мне на мою лошадь, Недодум!
И Недодум, выскочив из тягучего мокрого песка, тут же забрался на лошадь к Еле, крепко обхватив её руками. Он ещё никогда не катался на лошади, только видел её на картинке. А Еля весело рассмеялась от щекотавших её неуклюжих пальцев Недодума.
– У нас ещё один друг – Недодумка! – звонко восхитилась она и обе лошади рванули вдоль берега, оставляя за собой шквал веселых брызг прохладной утренней воды Бескрайнего голубого Озера. Город кишил множеством странных и громких звуков. Рёв и сигналы нетерпеливых машин, топот миллионов шагов и резкие голоса людей, едва уловимые взмахи крыльев напуганных птиц и бурлящая в водоканалах вода. Высокие безмолвные здания, раскалённые солнцем и дышащие пылью своих каменных стен, бесконечные и спутанные между собой провода электричества, множество великанских заведений, да и сами люди – великаны – от всего этого у короля Недозлюка закружилась голова. Повсюду по городу валялся мусор: целлофановые пакеты, всевозможные бутылки и банки от пива, обёртки от конфет и мороженного создавали ужасный вид внизу, где находился король, а там наверху, на уровне голов людей было ярко и красочно, будто бы люди ничего не видели у себя под ногами. Сначала король шёл перебежками, прячась от людей то за камнями, то за кустарниками, но потом поняв, что его совершенно никто не видит, пошёл открыто, лишь иногда озираясь по сторонам. За всё время своего пути он не увидел ни одной одиноко бродившей по городу куклы, и ему всё больше казалось теперь, что он совершенно один в этом огромном мире людей. Наконец, он свернул с тротуара к широкому арыку, за котором жужжали пышущие жаром разгорячённые машины и, взглянув на грязную воду в арыке, бурлящую и стремительную, король жалобно запричитал: