Я: «Спрашивать нельзя. Правильно?»
Дым: «Не-а:) но можно угадать».
Я: «Как будто ты признаешься *хмурю бровки*»
Дым: «Варианты в студию:) У тебя три попытки».
Я: «Мне хватит одной».
Дым: «?»
Я: «Ты хочешь быть лучшим».
ДЕМЬЯН
Челюсть с грохотом падает на стол. Я, как баран, перевожу потрясённый взгляд с «Чуда» на экран телефона.
Проглатываю сладкий, нежный шоколад.
Да ну нафиг.
Вот настолько она чувствительная?!
Блокирую телефон, не найдясь с ответом.
И откидываюсь на спинку стула.
В дверь раздаётся осторожный, вежливый стук.
Я тут же сгребаю шелестящую обертку, зажимаю в кулаке.
Дверь приоткрывается, и в щель просовывается голова Леры.
— Демьян Наумович, скоро совещание. Вы просили напомнить за тридцать минут.
— Да. Спасибо.
Ловлю ее восхищенный взгляд на своих костяшках. Сколько работаем вместе, а девчонка никак не привыкнет к моим татушкам. И каждый раз смотрит такими голодными глазами, как будто ее бы воля, так она стащила бы с меня рубашку, чтобы тщательно рассмотреть остальные узоры.
Ну что ты, детка, это нужно заслужить…
— Вы просили графики падения продаж, — размахивает она бумажками в воздухе.
— Прекрасно. На стол положи. Благодарю.
Беру кожаный блокнот с подробным планом по маркетингу и перечнем мер, повышающих эффективность продвижения. Раскрываю на нужной странице, пробегаюсь глазами.
Чувствую на себе горящий взгляд.
Я поднимаю голову, и мы с Лерой встречаемся глазами.
Вот и ничего она. Вроде бы. Но не цепляет. А учитывая, что интрижки на работе заводить не айс, не цепляет вдвойне.
— Я запомнил, Лер. Совещание через полчаса. Ты можешь идти.
— Угу… — беспечно бросает она, отворачиваясь. Как только я остаюсь один, сразу же тянусь к телефону. А черт! Обертка от «Чуда» упала.
На экране уже висит уведомление:
Ярина: «Если ты молчишь, значит, я угадала)»
Угадала еще как. Откуда она такая взялась? Нежная, настоящая, осторожная и внимательная. Нереальная. Неземная. Есть девушки, от которых за версту разит твердой мужской энергией. Или приторной женской сладостью. Или излишней отзывчивостью и доступностью. С Яриной же просто стена. И несмотря на неизменное дружелюбие — блок всех эмоций. Тех, что нельзя показать другим. Тех, что она тщательно прячет внутри. Боль.
Это чувство уже исполосовало даже меня. И не прекращает царапать с той самой первой встречи. Это чувство, безжалостно втиснутое в ее грудную клетку, воет в тесноте и яростно превалирует над остальными.
«Ты же не врач. И не плотник, — однажды заявил мне отец, когда я стал встречаться с девушкой, которую бросил любимый парень. Еще лет семнадцать мне было. Щегол совсем… — Лечить не нанимался. Бери сразу здоровую. Цельную».
Этим правилом я руководствовался полжизни. И спасло оно меня от многого. А здесь… не могу.
Ее растерянное лицо с темными пятнами от поплывшей косметики стоит перед глазами до сих пор. И каждое Яринино слово, каждая фраза — как стрела в сердце: так обдуманно, филигранно, мудро и точно. Ярина она…
Отстраненная. Крайне осторожная. Искренняя. Такая отзывчивая и милая. Птичка с подбитыми крыльями. Она прелестна. Хочется челюсть подвинуть тому, кто посмел ее обидеть. Перебрать ей перышки, лаской дать понять, что меня не нужно бояться…
Эх… нагибаюсь, поднимая с пола обертку.
Я: «Я молчу, потому что у меня, оказывается, скоро совещание. И из меня там всю душу вытрясут *печальный смайлик*»
А еще потому что я не «
