– Знаешь, в том, чтобы быть чудодеем, есть своя прелесть. Приятно дарить людям радость. Ну беги, там бал уже начался.
– А, что мне сказать Ивану?
– Это тебе решать. Твой выбор – твои последствия. Желаю хорошо провести время.
Переполненная противоречивыми чувствами, Василиса выбежала из кабинета академика и направилась в центральный зал, откуда по всей школе разносилась громкая ритмичная музыка. Похоже, дискотека была в самом разгаре.
Проходя по анфиладе классных комнат, ведущей прямиком в главный зал, Василиса вдруг услышала знакомые голоса, которые приближались к ней с противоположной стороны. Не желая быть замеченной, она быстро юркнула за широкие оконные портьеры. Тяжелая бархатная ткань надежно укрыла её от посторонних взглядов.
– Говорю тебе, лягушка – это Кощеева и есть!
– Да с чего ты так решил? Ты что, лично видел превращение?
– Нет, лично я не видел – темно было. Но сам посуди: сначала поцелуй, потом «ба-бах!», потом академик, потом свет, потом Василиса.
– Ага, и ты волком прикинулся! Может она мимо шла.
– В пижаме?!!
– Может и в пижаме. Сейчас кто только в чём не ходит! Может пижама на ней с перепуга образовалась, как на тебе мех. Она же волшебница в конце концов.
– Она – волшебница. И, я тебе скажу, довольно неплохая волшебница. Но всё равно, слишком много подозрительных совпадений. Вот, например, где тогда лягушка, если Василиса – это не она?
– Ускакала. Поди теперь найди. За нее ещё отвечать придется. Кстати, Серый, если ты хоть кому-нибудь расскажешь, что я целовал лягушку!.. Ну ты понял.
– Ты что, друг, знаешь же – я могила! Хотя я все равно убежден, что лягушка – это…
– Серега, убежден и ладно, других убеждать не надо!
В этот момент послышалось сдавленное хихиканье, шуршание ткани и ровный перестук каблуков.
– Вот вы где! А мы вас повсюду ищем!
Василиса слегка выглянула из-за шторы и увидела Ябеду на пару с Несмеяной, стремительно приближающихся к мальчикам. Сегодня Ябеда переплюнула сама себя: на ней было ультракороткое бальное платье, больше похожее на балетную пачку, цвета «без пяти минут ещё живой крови». Чёрные чулки, длинные чёрные перчатки выше локтя и огромное чёрное перо в заколотых вверх золотых волосах завершали облик столь трагический и страшный, что Василиса с трудом сдержала подступивший смех. Несмеяна, напротив, с головы до ног была вся в белом, как несостоявшаяся невеста. Сама немного полненькая в невообразимом количестве кринолиновых юбок она напоминала громадное пирожное безе. В руках Несмеяна тащила поднос со стаканами.
– Мальчики, вы не в курсе, что здесь недавно было? Не успела я начать танцевать с этим, как его… неважно, как что-то стукнет, грохнет и свет везде вырубился, – голос Ябеды просто истекал неестественно елейным подтоном.
– Баюнов сказал, что из-за Соловьева пробки вылетели, пришлось перезапускать систему, – Волков был собран и решителен, как будто рапортовал вышестоящему начальству о выполнении важного служебного задания.
– А, понятно. Вы не заметили, как здесь жарко… Ванечка, ты случаем водички не хочешь? – Корябедова взяла с подноса стакан и протянула Ивану.
– Не пей, Иванушка, водицы болотной, козлёночком станешь…
– Ты, Волков, совсем идиот? Что за бред, каким козлёночком?!
– Вероятнее всего дебильным, каких на ярмарках по воскресениям показывают.
– Не говори глупости. Хотя быть умным тебе явно не идёт. Ванечка, не слушай его. Воды выпей! – чувствовалось, что терпению Ябеды приходит конец.
