– Ему это и объясни. – Брик подмигнул, намекая, что его слова не следует воспринимать буквально. – Хотя соперничество между художниками никто не отменял. У меня есть более важные дела, чем бегать за поклонниками Вайна и отвращать их от его рисунков… Но у него свое мнение по этому вопросу, и сложилось оно давно. Все же винить в своих несчастьях окружающих значительно проще, чем себя.
С этим утверждением трудно было поспорить, так что я не стала бы возражать, даже если бы нас не прервал звонок в дверь. Усиленный, как и обычно, при помощи магии, он резко ударил по ушам. Оман поморщился. Видимо, в большинстве случаев Брик слышал этот звук из мастерской, где он, несмотря на усиление, звучал более приглушенно.
– Откроешь? – спросил художник. И, когда я кивнула, добавил: – Если что, я буду в кабинете.
Отставив опустевшую чашку, он направился в рабочую часть дома, а я – открывать входную дверь.
На пороге стояла очень молодая девушка с густыми черными волосами, завитыми в тугие локоны, пухлыми губками и изрядным количеством макияжа на кукольном личике.
– Мне нужен Итай Брик, – требовательно, даже капризно сказала она, предварительно смерив меня оценивающим взглядом и явно заключив, что внимания моя персона не заслуживает.
– Как вас зовут? – спросила я, тоже не испытывая к девушке особой симпатии. – Что ему передать?
– Илана Матиас.
Кроме имени, она ничего не сказала, и я не сочла нужным расспрашивать. Отправилась в кабинет и сообщила оману, кто к нему пришел. Тот моментально вышел из-за стола, за которым только-только успел устроиться.
– Я буду занят некоторое время, – сообщил он. В ответ на мои приподнятые брови как будто смутился и сбивчиво объяснил: – Это натурщица, по делу. Надо… кое-что обсудить.
– Натурщица – к пейзажисту, – размеренно проговорила я после того, как Брик покинул кабинет. – И кого он будет с нее рисовать? Не иначе березку.
Только я успела вернуться к своему недопитому кофе, бросив недовольный взгляд в направлении спальни (да-да, «деловая дискуссия» с натурщицей проходила именно там), как по ушам ударил очередной звонок. Раздраженно отставив чашку (в привратники я вообще-то не нанималась), я отправилась открывать.
Сохранить внешнюю невозмутимость удалось с трудом. На пороге я увидела очередную молодую женщину, правда, на этот раз шатенку и точно не натурщицу. Слишком дорогая одежда, слишком ухоженное лицо. И макияжа в меру. Еще одна гостья к нашему художнику? И как бы объяснить ей, что он некоторым образом занят?
– Добрый день! – поздоровалась она.
Я вежливо ответила на приветствие, оттягивая момент непростых объяснений. А девушка вдруг улыбнулась и воскликнула, протягивая мне руку:
– А вы, наверное, Дана Ронен?
Стоит ли говорить, что ее слова немало меня удивили?
– Итай мне про вас рассказывал, – дружелюбно сообщила она, после чего поспешила представиться: – Я Нирит Агмон. Очень рада знакомству.
Даже странно, но она ни разу не скривилась при взгляде на меня, несмотря на то что мы повстречались впервые. К тому же она явно принадлежала к категории тех зачастую изнеженных и капризных барышень, при обращении к которым следует употреблять слово «адонит». Кстати, и слово это она, представляясь, не использовала, будто мы стояли с ней на одной ступени социальной иерархии.
– Дана, – сказала я, отвечая на рукопожатие, и лишь потом сообразила, что представляться было глупо: она ведь уже знала, как меня зовут.
