Чудовище в саду прекрасных цветов - страница 32

Не глядя на меня, он кивнул. Я поняла, что если сейчас не смогу переубедить Мандзю, то навсегда потеряю его. Собрав волю в кулак, я нашла в своей лисьей голове самые хитрые доводы, которые, по идее, должны сработать.

– Ты же помнишь, что было с твоей возлюбленной из прошлой жизни? Ты помнишь, что ее родители были против вашей любви? Но ты все равно продолжил любить ее и не отказывался от своих чувств, внушая ей надежду на светлое будущее. Ты не смог вовремя остановиться, и все зашло слишком далеко. Когда ее выдали замуж за другого, она не смогла этого вынести и убила себя. Ты из-за этого потом винил себя всю жизнь, не так ли? Корил за то, что не отказался вовремя и не дал ей себя забыть. Если бы ты отказался от своих чувств, зная, что ее родители никогда не отдадут возлюбленную за тебя, она бы быстро забыла тебя и осталась жива. Эти мысли приходили тебе в голову, когда ты запер себя среди монахов. Не с этими ли мыслями ты провожал свой последний солнечный луч на предсмертном ложе?

Мандзю не отрываясь смотрел на меня. В его глазах стоял ужас. Громко сглотнув, он согласно кивнул, позволяя мне продолжить.

– А сейчас между вами не смертные родители стоят, а Боги! Ты понимаешь? Насколько сильна и могущественна Аматерасу? Я даже представить боюсь, что она сделает с вами, если узнает, что два природных духа, оставленных ею охранять Алую паучью лилию – ее священный цветок, – предались незаконной любви. Что будет с Сягэ? Ты о ней подумал? – Краем глаза я заметила, как действуют на Мандзю мои слова, поэтому решила не упускать момент и продолжила: – Выживет ли она после этого? Не убьет ли себя, как та девица? Если, конечно, Аматерасу оставит вас в живых после того, как узнает…

Казалось, ужас сковал моего тенина. Он замер, боясь пошевелиться. В его глазах появилось осознание. В тот момент, когда он отказался бороться со своими чувствами к Сягэ, я добила его, нарисовав ужасающее будущее. Теперь он вряд ли позволит себе даже взглянуть в ее сторону. Мандзю выпрямил спину, бросил ложку в траву и поднялся.

– Ты права. Прошлой ночью я был слишком беспечен. Мне нужно прогуляться немного, прийти в себя. Ты не окажешь мне услугу?

– Конечно. Все, что попросишь, – старательно пряча улыбку, ответила я.

– Присмотри за хиганбаной, пока я буду бродить по полям.

– Это будет очень легко. – Я улыбнулась и, даже не глядя на цветок, пустила в него свой энергетический поток. Хиганбану накрыл полупрозрачный золотистый купол. – Не беспокойся Мандзю-сан, твой подопечный будет в полной безопасности.

– Благодарю, Мизуки. Наслаждайся похлебкой, пока она не остыла. Ешь досыта.

Я заметила странный блеск в его глазах. Они наполнились влагой. Мандзю моргнул и, отвернувшись, пошел прочь так быстро, что спустя минуту уже скрылся из виду. Мое сердце ликовало. Наслаждаясь своей маленькой и такой легкой победой, я с удовольствием принялась есть похлебку, которую тенин приготовил только для меня. Но ограничиваться ею не стала: оставшееся в донабэ вино добавило веселья и радости в этот прекрасный солнечный день.

Лишь после наступления ночи к цветку вернулся Мандзю. Он сел у костра, жизнь которого я поддерживала к его приходу. Поставив на камень, который все это время лизал огонь, горшок с остывшей похлебкой, протянула ему ложку. Насытившись, днем я разыскала ее в траве и вымыла в ледяном ручье, который сбегал с заснеженной горы. Мандзю даже не взглянул на нее и отрицательно покачал головой. Он обхватил руками колени и положил на них голову. Тихо потрескивал костер, допевали свои последние песни цикады. Над травой кружили сверчки. Они напоминали мои блуждающие огоньки, только белые и не такие яркие.