– Креван, – услышал я едва уловимый шепот. – Креван, я…
Алина обмякла в моих руках и закрыла глаза.
***
Алина
Некоторое время я смотрела на Ормонда, не до конца понимая, что он сказал.
Я нравлюсь Кревану? Да ладно вам… Он выглядит так, что девушки должны бежать за ним, на ходу избавляясь от белья – с чего ему вдруг должна понравиться птаха вроде меня? Тиллуан снисходительно вздохнул.
– Ну что ты на меня уставилась, как королева на блоху? Креван сразу тобой заинтересовался. И не просто, как очередным выносом с темной стороны, – он отпил кофе и, больше не желая вдаваться в подробности того, насколько сильно я понравилась Кревану, продолжал: – Так вот, монета с глаза покойника. Вчера вечером в Подхвостье как раз хоронили ведьму. Монету с глаза сняли и она сейчас наверняка где-то у нее дома. Забираешься, находишь монету в комнате, где стоял гроб, идешь назад. Приключение на пять минут, войти и выйти.
Кажется, я где-то это уже слышала.
– А как я узнаю, что это именно та монета? – спросила я. – И где гарантии, что ее еще не уволокли, раз она такая ценная?
– У обычных покойников их сразу утаскивают, это верно, – согласился тиллуан. – Но я не знаю такого смельчака, который отважился бы забрать такую монету у ведьмы.
Вот, значит, как. Меня записали в смельчаки.
– Я трусиха, – поспешила заверить я. – До сих пор опомниться не могу.
Ормонд скептически посмотрел на меня, словно пытался оценить степень моей трусости.
– В общем, я тебе сказал, где надо искать. Подхвостье – это направо и сразу вниз по улице. Три мили, никуда не сворачивая, и как раз упрешься в ее дом. А не хочешь, так я тебя не заставляю. Иди дерись за монету с какими-нибудь другими законными наследниками, воля твоя. Но времени у тебя осталось меньше суток.
Это я и без него знала. Не стоило напоминать.
Дорога заняла полтора часа – за это время я успела понять, что в здешней толпе, как и в нашем мире, нужно идти со скоростью потока и постараться не таращиться по сторонам, как бы ни хотелось рассмотреть как следует дома, дворцы, статуи и парки. Постепенно приличная часть города осталась позади. Теперь дома были не воздушно-белостенными, утопающими в кружевной зелени садов за причудливыми решетками ограды, а угрюмыми, с темными узкими окнами, похожими на бойницы. Сады же здесь были старыми, заросшими, и я готова была поклясться, что если сорвешь яблочко с их ветвей, то умрешь в муках после первого же кусочка.
Прохожие смотрели на мое платье так, что я пожалела, что не додумалась надеть свою прежнюю одежду. Тогда было бы видно сразу: денег у меня нет. Впрочем, наверно, от меня веяло какой-нибудь силой теневой стороны, потому что никто из подозрительных личностей, которых я встретила на улице, не стал переходить от мыслей об ограблении к делу.
Повезло.
Дом ведьмы, если я правильно его вычислила, был по местным меркам аккуратным и ухоженным – стены побелены, наличники выкрашены голубой краской, крыша недавно перекрыта. Три окна, смотревшие в палисадник, были наглухо зашторены, дверь приоткрыта – я поднялась по ступенькам, постучала и сказала:
– Добрый день! Есть тут кто-нибудь?
Мне не ответили. Я вздохнула, собираясь с силами. Вчера в это время я шла на работу в букинистический магазин, а сегодня собираюсь забраться в дом ведьмы. Могла ли я такое вообразить?
Ладно. Что топтаться на пороге, надо заходить.
Толкнув дверь, я оказалась в маленькой прихожей, и вот хоть убей, здесь не было ничего ведьминского. Ни связок трав, ни бутылок с зельями, ни черепов и скелетов – чуть сбитый в сторону домотканый коврик, потертый светло-зеленый шкаф и стоптанная туфля, которая лежала возле одной из его ножек.
