Болота наполнены первобытной красотой и силой – но Алина права, с ними надо быть осторожным и не забираться далеко. Говорят, в сердце болот до сих пор стоят развалины черных драконьих городов, которые когда-то поднимались до самого неба, а драконы правили миром с вершин своих башен и принимали человеческие жертвоприношения. Может, тот дракон решил посмотреть в зеркальце как раз на один из таких городов?
– Что у тебя в рюкзаке? – спросила Алина. Я улыбнулся и легонько встряхнул рюкзак.
– Решил, что после прогулки по болоту нам понадобится хороший обед. Так что там термос с кофе и несколько коробок с южной едой. Овощи, рис и мясные ломтики в кляре.
– Звучит заманчиво, – одобрила Алина, а я неожиданно понял, что это будет не просто поход за болотным зеркалом для дракона, а пикник и свидание.
Почему бы и нет? Инквизиторы живут в одиночку, но мое одиночество подошло к концу. Алина решила остаться, а я теперь смогу спокойно ухаживать за ней. А когда мы разберемся с тем, кто решил отправить армию големов в ее родной мир, я поступлю так, как и полагается благородному человеку – сделаю ей предложение.
Так будет правильно.
Так я всегда хотел.
***
Поезд высадил нас на маленькой станции в час дня. Было солнечно, но не жарко – мы пошли вслед за целой компанией сброщиков ягод с громадными корзинами, и одна из женщин, обернувшись к нам, спросила чуть ли не с сочувствием:
– Что ж вы с пустыми руками-то? Кайланки там – во! Россыпи!
– Мы не за ягодой, – произнес я, и сборщики обернулись и посмотрели на нас с нескрываемым сочувствием. Сбор кайланки был для них не просто способом заработать, но важной частью жизни, увлечением на грани страсти. В чем-то я их понимал: проводишь время на свежем воздухе, приносишь домой добычу, соприкасаешься с той глубокой частью души, которая велит нам делать запасы на зиму.
– Ох, бедные… – вздохнул какой-то мужичок, обвешанный корзинами так, что его самого почти не было видно. Я невольно задался вопросом, как он понесет наполненные корзинки домой.
– А что ж вам на болотах-то делать? – не отставала от нас женщина.
– Инквизиция проводит следственный эксперимент, – скучным тоном ответил я, и любопытная сборщица ягод помахала в воздухе растопыренными пальцами, отпугивая дурной глаз.
– Так вроде ж все спокойно. Это в том году вон там, за Хриплым бучилом утопленник поднимался. Хотел баб за пятки кусать, ну да ничего, мужики его палками на славу угостили, так и утоп. Я сама-то не видела, мы вон там, за деревьями ходим. Кум рассказывал. А теперь тихо.
Станция осталась позади – спустившись по тропинке к редким березам, мы все на какое-то время остановились перевести дыхание. Со всех сторон летел птичий гомон: на болотах водилось множество птиц. Много веков назад здесь было древнее море, и сейчас болото тоже было морем: темно-зеленым, таинственным, с горбами островов, которые выступали из его глади. Сборщики ягоды выстроились в цепочку, и я увидел, как под их ногами заструилась тонкая золотая нить заклинания – по ней можно было идти, не опасаясь утонуть.
– Вы, если что, кричите, – мужичок с множеством корзин сгрузил половину на траву и оказался даже не мужичком – пареньком, просто очень басовитым. – Нитку свою бросите или с нами?
– Свою, – сказал я, и сборщики ягод пошли вперед, утратив к нам всякий интерес. Я аккуратно бросил заклинание на пальцы, сделал несколько движений, и на тропинку, которая вилась среди травы, упала наша путеводная нить.
