Оба секрота прошли через проем двери, а доктор высказался им в спину.
– И на этом спасибо.
Медсестричка, все еще стоящая у окна, не вмешиваясь в происходящее, а через несколько минут, после ухода секротов, прокомментировала.
– Улетели, – развернулась в сторону доктора и спросили. – Что делать будем?
– Отмечу в графе, что принят. Что мы еще можем сделать? Не пора его со стола снимать? – Медсестричка прислушалась, и кивнув головой, сообщила.
– Твой техдоктор замолк. Надо посмотреть. Иди отключай.
Через пару дней, после посещения приюта секротами, в изолятор заглянул сам директор приюта. Мужчина в возрасте. Широкое лицо, нависшие брови и постоянно сжатые губы. Его никто не видел улыбающимся и казалось, при разговоре с ним, что он постоянно сердится. Костюм на мужчине выглядел далеко не новым и потасканным, хотя можно было заметить, что за ним ухаживают. Мужчина вошел не стучась, осмотрел комнату, остановил свой взгляд на медсестре и спросил, указав взглядом на место доктора.
– Этот, не появлялся?
– А что он у нас забыл? Он появляется только за денежками, – директор соглашаясь, кивнул головой и спросил.
– Зачем звала?
– Ты уже знаешь, у нас новенький.
– Доложили, – коротко согласился директор и вопросительно уставился на медсестру. Сестричка вздохнула и сообщила.
– Мне нужна твоя помощь.
– В чем?
– Парнишке, что лежит у меня, надо бы ему помочь.
– Зачем он тебе?
– Будешь удивлен. У него радиационный фон ниже среднего и генофонд почти чистый.
– Да? – соизволил удивиться директор. – Откуда узнала?
– Когда секроты прилетали, сделали ему полную проверку. Я затребовала результаты, и ответ получила вчера вечером. Скажу больше, у него ДНК на первом уровне изменений. Нет биологических имплантатов и точек влияния. Он абсолютно чист.
– Из высших? – удивился и насторожился директор. Некоторое время он молчал, глядя в упор на медсестру и потом сказал. – За последние лет пятнадцать, о пропаже детей высших не сообщалось. – Он посмотрел в сторону пустого места доктора и спросил. – Этот, знает?
– Нет. Не говорила. Только тебе.
– Усыновление? – еще больше нахмурился директор. – Возраст у него не тот, староват будет. Да и кто возьмет из нашего приюта, – в последней фразе прозвучало сожаление, сестричка предложила.
– Можно попробовать. Дать объявление, а там посмотрим.
– Да-а… Для нас это был бы выход. Надоело жить на одно пособие. – Он внимательно посмотрел на медсестру и спросил. – Для себя готовишь?
– А если и для себя? – с вызовом спросила медсестра. Директор соглашаясь кивнул головой, а она добавила. – Ты же знаешь, мне иметь своих детей не разрешат.
– Знаю. Комитет опеки и контроля, твое заявление не пропустит.
– Я попробую, – с надеждой произнесла медсестра и с не меньшей надеждой посмотрела на директора.
– Чем смогу, – пообещал он. – Без полной медицинской карты, его не пропустят на усыновление. А если выплывут все его показатели, тебе его не видать.
– Я попробую, – уже без особой надежды повторила она. Директор кивнул головой, вздохнул и спросил.
– И что тебе надо?
– Хороший инъектор, тройку ампул на общее восстановление и хотя бы парочку на восстановления мозга.
– Сдурела? – возмутился и одновременно удивился директор. Потом глянул на медсестру и пообещал. – Ладно, что смогу. Тебе для мозга, зачем?
– У него гематома на затылке не проходит. В себя не приходит и бормочет непонятное в бреду. Опасаюсь, что задет мозг.
