Чуктор и Гектор. Рассказы - страница 10

Как сообщает кривичский летописец Бодун, сын Хельги-Елены княжич Олаф Ингварович (чье имя кривичи исказили в Ульб-Улеб-Глеб), объявил Торфянскому царству войну. Так и сказал, очнувшись с тяжелого будуна: «Идите на!.. Нет… Не то… Идите в жо!.. Нет… Опять не то… А!.. Вспомнил!.. Иду на вы!» Так и началась известная на всю античную Ойкумену Торфянская война, воспетая в многочисленных эпосах, недошедших до нас. В частности, Торфянскую войну описывал в своей поэме «Лабутениада» ахейский поэт Мимокакл. К сожалению, текст поэмы бы изъят из публичных библиотек Священной Реквизицией и был предан воде.

Мало сохранилось известий о той войне. Известно, что тридцать лет и три года длилась та война. Если Троянскя война по своей сути является Нулевой Ойкуменской баталией, то Торфянскую войну можно смело считать Минус Первой Ойкуменской битвой. Много царств кануло в Лету по результатам той войны, много погибло героев. Не известно – сколько еще продолжалась бы та война, которая уже изрядно всем надоела, однако тут случилась другая война – Троянская. Поэтому все радостно побежали биться на новую войну.

Как сообщает латтский историк Страпон, Чуктор был вынужден отпустить свою пленницу, красавицу конунгессу Елену-Хельгу, получив за неё выкуп. Получив свободу, конунгесса Хельга вернулась в Кый-гради стала отмщать всем, кому попало: и нерозумным хазарам, и нерозумным древлянам, и нерозумным муромам, пока не околела от старости, а власть в Кый-граде перешла к сыну ея – к Святославу Ингваровичу.

Совсем недавно в англском Дебо-шире была найдена рукопись англского же монаха отца Коитуса, из которой стало известно, что вагрягско-даннский конунг Йорик-Рюрик, оставив потомство в земле кривичской, переселился в королевство англов, где основал город своего имени, названный на англский манер Йорк, а так же графство своего имени – Йорк-шир. Англские потомки Йорика до сих пор правят Йорк-широм, а некоторые из них переселились в Омерегу, где основали в честь своего легендарного прародителя город Новый Йорк – Нью-Йорк – который стал одним из самых больших и богатых городов всей Ойкумены.

Что касается судьбы Чуктора, то, как сообщает эллинский поэт Птеродакл, получив выкуп, Чуктор запряг в колесницу своего друга и учителя кентавра Агрофака, погрузил на колесницу выкуп и отправился в Элладу. Когда Чуктор прибыл в Элладу в горд Коринф. Проезжая по улицам Коринфа, Чуктор увидал бочку, в которой жил философ Гематоген. Бочка же была рестораном по названию «Бочка», как в керкетском граде Налыч, но гораздо больше в размерах. «Бочка» была известна тем, что кроме эллинской «Метаксы» в ней продавалась и келтская ишке-бяху. Хозяином «Бочки» был Гематоген, прозванный философом за то, что очень любил набраться ишке-бяху и пускаться в философствования, сидя в «Бочке». Когда Чуктор и философ Гематоген встретились, между ними произошел такой диалог – единственное что сохранилось от великой поэмы Гемора «Двое», не дошедшей до нас:

– Здорово, о Чуктор!

– Ступай себе мимо!..

– Уж больно ты грозен, как я погляжу.

Откуда проездом?

– С Торфяна, вестимо…

– А что в колеснице?

– Да выкуп везу.

– На кой тебе выкуп?

– А фиг его знает…

– Давай-ка пропьем его – я помогу!

– Мне мысль по нраву!

Отнюдь не плохая!

Скорей наливай же,

А я разгружу!

Выпустил Чуктор Агрофака пастись, а сам пошел к Гематогену в бочку, пропивать выкуп. Тридцать лет и три года пропивал Чуктор выкуп – на столько он был велик! Даже у кривичей за это время сменилось четыре Генеральных Секретаря! Однако, всему хорошему приходит конец – выкуп закончился, и Гематоген выставил из бочки вон неплатежеспособного Чуктора. Делать нечего – вышел Чуктор на улицу без гроша в кармане, не знает – куда идти и что делать. Отыскал Чуктор одичавшего Агрофака, отловил его и повел на базар – продавать. Как сообщает уже известный нам Мимокакл, на Коринфском базаре простака Чуктора мигом провели ушлые торгаши из бродячего племени цыцыане и украли у него Агрофака. Опечалился Чуктор, совсем исхудал, опустился. Даже эллинские бомжи брезговали с ним философствовать. «Иди отседа, хипстер поганый» – говорили ему бомжи.