- Нет, просто… - растерялась я. – Просто мы друг друга любим, и…
- Тогда что вам мешает просто трахаться в охотку? Или негде?
От возмущения сорвало стоп-кран. Никогда бы не подумала, что отец будет вот так позорить меня перед посторонними людьми!
- И это ты говоришь?! Ты, между прочим, три раза был женат, и все три неудачно.
- Именно поэтому и говорю, - парировал он. – Спасибо, дорогая дочь. Замечательный подарок к юбилею.
Потянув Стаса за рукав, я встала. И до последнего шага на пути к выходу ожидала, не скажет ли отец хоть что-то. Но нет. Не сказал.
- Пойдем к заливу? – предложил Стас, когда мы спустились с крыльца.
Мы вышли к кромке прибрежного льда и остановились. Я задрала голову, не пуская на волю злые слезы, глядя сквозь их зыбкую пелену на тонкий ноготок месяца. Мороз пощипывал нос и щеки.
- Что будем делать?
Я резко повернулась.
- Можем подать заявление в загс. Хоть завтра.
Стас обнял меня, провел пальцами по щеке, стирая прорвавшуюся слезинку.
- Не передумаешь?
- А ты?
- Я нет, - он покачал головой и поцеловал меня.
- Тогда и я нет. Только не думай, что это назло… ему. Хотя… может, немного и назло. Но это не главная причина.
- Я знаю… Я люблю тебя.
Мы стояли и целовались, пока у меня не треснула обветренная на морозе губа.
- Почувствуй себя вампиром, - усмехнулся Стас, слизнув с нее кровь.
[1] penis, phallus (лат.) - половой член, эрегированный половой член
22. 22.
Флешбэк-9
На следующий день у Стаса был выходной, а я прогуляла первую пару. С трудом наковыряв денег на пошлину, мы подали заявление. В обычный районный загс.
- Ну что, - спросил он на улице, - поставим общественность в известность? Или сдадимся им на растерзание уже женатыми?
- Твоя бабушка этого точно не заслужила. Так что… лучше поставим. Прямо сегодня.
Я поехала на занятия, а вечером мы встретились и отправились на экзекуцию. Начали с менее страшного варианта. С бабушки.
- Баб, ты присядь, - посоветовал Стас, когда мы зашли на кухню и остановились в дверях. – Знаешь, мы… в общем, мы с Томой подали заявление. В загс.
Вера Ивановна и правда кулем шлепнулась на стул и ошарашенно переводила взгляд туда-сюда, пока не задержала его на мне. С подозрением.
- Нет, - поспешила я успокоить. – Я не беременна.
- Тогда зачем?
Мы молчали.
- Хорошо, - она справилась с собой на удивление быстро. – Где вы намерены жить? И на какие шиши?
Вопрос был, конечно, интересный. Потому что жить нам действительно было негде и не на что. Стас в своем магазине получал гроши. В другие города группа с мрачным названием «Tyburn Tippet»[1] ездила за свой счет, все заработанные на концертах деньги шли на билеты, гостиницы, не говоря уже о записи демо-роликов и прочих подобных расходах. Иногда уходили и в минус. Мне в клинике отец платил половину ставки медсестры, потому что я еще толком ничего не умела, больше мешала, чем помогала. Да и времени на эту работу могла выкроить совсем немного.
- Понятно, - вздохнула Вера Ивановна. – Допустим, жить вы можете здесь, если уж так приперло. Но обеспечивать себя будьте добры сами. Тамара, твой папа уже знает?
- Сейчас пойдем к нему, - умирая от стыда, пробормотала я.
- Ну… с богом.
Отец орал долго. Высказал все, что думает о безмозглых молокососах, у которых в трусах зудят женилки. Сначала я терпела, глотая злые слезы, потом стала огрызаться. Кончилось все грандиозной ссорой. В результате, собрав вещи, я в тот же вечер перебралась к Стасу.
