Чур, Авось и Золотой телец – три источника и три составные части наших реформ - страница 7

». Как видим, марксизм ещё на заре создания теории отмежевался от тех, кто намеревался «перевернуть мир». А в «Манифесте Коммунистической партии» сказано, что именно «буржуазия сыграла в истории чрезвычайно революционную роль», непроизвольно следуя детерминизму экономических законов. Таким образом, подытоживая вступительную часть статьи, хочу привести ещё одну цитату К. Маркса из Предисловия к «Капиталу»: «Общество… не может ни перескочить через естественные фазы развития, ни отменить последние декретами. Но оно может сократить и смягчить муки родов». А в работе «К критике политической экономии» прямо отмечает: «Ни одна общественная формация не погибнет раньше, чем разовьются все производительные силы, для которых она даёт достаточно простора». Итак, следуя теории Маркса, можно ли утверждать, что СССР мог в обозримые сроки построить коммунизм? Очевидно, нет. Но вот ускорить движение к нему, черты которого ещё неясны, ещё как призрак, и «смягчить муки родов» вполне мог. Мы знаем, что и при Советах не всегда наделялись властью люди толковые и образованные. Были и не наделённые от природы трепетным отношением к истории, культуре и даже человеческим жизням. Многие из них понесли наказание. Но не марксизм был их движущей силой, а личные душевные, а иногда и корыстные, качества. В итоге не они обеспечили прорыв в экономике. Помимо них были и не подлые люди, которые все силы отдавали строительству нового общества. Их было большинство, и страна стала мощной. Может быть, построенный в муках социализм и был тем путём преодоления конфликтов и противоречий, которые даже в условиях изолированности обеспечили высокие темпы развития. Представим, что было бы, если бы это был открытый соревновательный процесс. Очевидно, идеология шапкозакидательства в СССР в отдельные моменты истории, сменившаяся политикой преклонения перед Западом вплоть до лизоблюдства (не марксистская идеология проиграла, – её уже давно сдали в архив, а те самые «избранные», хотя и атеисты), с одной стороны, и опасения, что высокие темпы строительства экономики с уравненными социальными правами (отсюда социализм) в отдельно взятой стране может и в самом деле победить капитал, с другой стороны, привели к измене курсу на развитие страны «новых избранных» и нетрадиционным способам «конкуренции» со стороны Запада. Если к таким способам прибегли (подкупу части «элит» деньгами и «мифическими» перспективами процветания) – значит, почувствовали, что могут проиграть в честном соревновании? Как водится, новые чиновники тут же объявили, что предыдущая власть была антигуманной. Критикуя власть большевиков, часто указывают на практику разрушения храмов. В этой связи Ю. Архипов отмечает: «Даже атеисты-большевики по-своему ощущали некую завистливую тоску по отношению к этому (прим.: до раскола церкви) величавому прошлому, к золотому веку Руси. И стремились превзойти его «громадьём» своих претензий и планов. Неслучайно ведь они с такой лёгкостью крушили казённые, с их точки зрения, храмы XVIII–XIX веков синодального периода в истории Церкви (Прим.: но больше всего храмов было разрушено в век Екатерины II), – и восстанавливали из руин разрушенные нацистскими варварами соборы Новгорода, Киева, Чернигова, Полоцка. «Золотой век» дораскольной Руси и для них был ценностью несомненной». Значит, в недрах атеизма власти присутствовала тяга возвращения и к религиозным корням. Маркс и Энгельс называют Политическую экономию буржуазной наукой, т.е. характерной только для буржуазного общества. И это понятно: в основе его лежит капитал. Капитал – это, прежде всего, все средства производства. А поскольку без средств производства (капитала) невозможно существование общества, следовательно, только когда государственное устройство диктует экономические законы и регулирует распределение доходов не по заслугам, а согласно иерархии, экономика становится политической. Диктату законов, обеспечивающих «элитам» безбедное существование, детерминизм марксизма противопоставляет всего лишь естественный путь экономического развития, при нарушении которого в ход идут протесты и требования низших слоёв общества о справедливой оценке вклада их труда. Нарушается этот естественный путь, с одной стороны, из-за нежелания «избранных» справедливо оценивать вклад свой и своих подданных, и тогда происходит революция, с другой стороны, когда происходит смена «элит», между ними возникают трения, которые нередко приводят не только к жёстким противостояниям, но и к переворотам. Маркс и Энгельс ошиблись в одном: они предполагали, что «