– Не сейчас.
Слышу слова, и сама смотрю в эти холодные, язвительные глаза.
– Останови здесь, пожалуйста, – выдаю полушепотом.
Он на секунду вздергивает бровь, но потом машина аккуратно вклинивается в карман на какой-то остановке.
– Куда?
Следом летит вопрос, и так хочется выкрикнуть подальше от тебя, но я, цепляя измученную улыбку, отвечаю совсем иначе.
– У меня еще дела, спасибо, – открываю дверь, не глядя на парня, и выхожу из его бмв.
Уже через секунду он газует с места и теряется в потоке машин. А я стою босая, униженная и жалкая на остановке общественного транспорта, провожая взглядом того, кто определенно будет сейчас развлекаться с этой блондинкой.
Грудь дышит через раз, и я сажусь на скамейку, чтобы наконец обуться.
В этот момент так хочется, чтобы это все было ненастоящим. Чтобы эти чувства, что буквально вросли в мою оболочку, оказались ничем.
Пустотой.
И чтобы мне от этой пустоты так легко стало, чтобы воздух в легкие попадал.
Подставляю солнцу лицо, а с глаз тихонечко капают слезы. Наверное, я действительно придумала себе его идеальный образ, а на деле совершенно его не знаю.
Ведь, когда мы были детьми, мы играли, делились секретами, только связаны они были с сущей ерундой. А потом все, каждый из нас менялся, только если я видела его изменения, то он мои, определенно, не желает видеть и не замечает.
Вероятно, я не настолько привлекательна, чтобы пройти отбор на возможность получить хотя бы один сеанс его внимания. Он предпочитает раздавать его каждой встречной, чтобы только лишить этого меня. Потому что с детства его заставляли уделять его мне. Можно сказать, что на этом фоне у Руслана развилась тотальная непереносимость Вероники Беловой, ну, или острая аллергическая реакция…
Снова вбиваю в приложение такси адрес и вызываю машину. Мысль о том, чтобы, наконец, оставить его в покое, как он того хочет, все сильнее разрастается в моей голове. Однако, сердцу сложно действовать в согласии с рассудком.
Оно то как раз неразумно любит его каждой своей частичкой, и из раза в раз ждет встречи, тогда как он… ему плевать.
В нашем любимом баре сегодня ажиотаж, вся наша компания почти тут. Почему оно наше любимое, потому что владельцы бара Прохоровы.
– Привет, Вера, – садится рядом с нами Олеся, поглядывая в сторону моего брата, Северова и прочих.
Я же стараюсь не смотреть, мне предыдущего раза хватило. Я даже как-то временно перестала на глаза появляться. Просто надо выдохнуть, и пережить это унижение и боль.
Не забыть тот его взгляд, полный отвращения. Это как…это…я даже не знаю, с чем я могу это сравнить.
– Как дела? – спрашивает подруга, на что я пожимаю плечами, делая глоток своего вишневого пива.
Пожалуй, единственный напиток, который мне “мои братья” разрешают.
– Нормально, а у тебя? – адресую вопрос ей, сама все-таки тоже ненароком поглядываю в ту сторону.
– Ой, ты знаешь, что у Севера вроде девушка появилась? – заговорщицки шепчет она.
Непонимающе хмурюсь, я ничего такого не слышала.
– Какая-то там модель, – озвучивает Олеся: – В журнале даже каком-то снялась. Она наша местная, но, мол, в высокую моду метит.
Вау.
Эти новости мы получаем стабильно несколько раз в месяц, я не склонна верить. Но в этот момент все мои доводы канут в лету, к нему действительно подходит эффектная брюнетка…опять брюнетка, и смачно целует в губы.
Он отнюдь не против, наоборот хватает ее талию руками, и ощутимо прижимает к себе. Им даже сексом не нужно заниматься, то, как они целуются уже секс.
