Пока Рус стоял на перекрёстке, пришло сообщение от менеджера «Глубины». Оно было лаконичным: вечер, выйдешь?
Выйду, – также коротко ответил Руслан, хотя сегодня в клуб не собирался.
Усмехнулся идее заехать за Женей и утащить её с собой, но быстро её откинул. Зачем она ему там?
Зачем? Да он и сам не понимал до конца, почему его к ней потянуло. Надо разбавить мысли кем-нибудь другим. Да, так, пожалуй, будет лучше для всех.
Васнецов довольно быстро добрался до дома, зашёл в супермаркет на первом этаже здания, набрал всякой дряни для повышения настроения. С недавних пор он снова жил с мамой и сестрой, освободив отцу свою небольшую студию у Чёрной речки. Решение было сознательным. Родителей нужно было развести по отдельным территориям на какое-то время. Потому что мама плакала, когда отец находился рядом, бесконечно жалела себя и не могла замолчать, выговаривая тому обиду за измену после двадцати пяти лет брака.
Хоть отец клялся и божился, что это была его единственная интрижка на стороне, доверие уже казалось потерянным. Возможно, что и навсегда.
В этом конфликте Рус принял сторону матери. Потому что никак не мог понять, как от такой женщины можно гульнуть? На что польстился батя? На молодость и отсутствие мозгов? Хотя нет, мозги там определённо имелись. Девушка изрядно так пропылесосила банковскую карту его отца, прежде чем вильнуть хвостом и скрыться в закате с очередным возрастным кошельком на ножках.
Прямо как Алла, – мелькнуло в голове.
Васнецов скривился и зашёл в квартиру. Как он не пытался вытравить бывшую из мыслей, те всё равно время от времени скатывались к ней. Уже даже не от обиды, а по привычке. Слишком долго Аллочка была в его жизни. Почти шесть лет, если уж на то пошло.
Из комнаты сестры доносилась заунывная музыка. Какие-то сопли-слёзы-вышебательные баллады стояли на повторе.
– Лучше б ты рэп ругательный слушала, Розочка, – заглянув в открытый дверной проём, прокомментировал Руслан.
Сестра лежала на кровати и заполняла анти-стресс раскраску. В данный момент фиолетовый карандаш гулял по бумаге широкими штрихами.
Фиолетовый – цвет депрессии, – мелькнуло у Васнецова невесть где подхваченное утверждение.
– Мрачновато, – вынес он вердикт, заходя и наклоняя голову к плечу.
– Как ощущается, – вздохнула Роза, – так и рисую.
– Разве это рисование? – фыркнул Рус и кинул в сестру пачкой чипсов.
Розалия на автомате вытянула руку.
– Чёрт, Руслан, ты точно знаешь, что мне нужно, – раскраска была позабыта.
Словно профи со стажем, вскрыв одной левой упаковку, Роза начала закидывать чипсы в рот. До конца не прожевав, произнесла:
– Рифлёные. Всё как я люблю.
– Инджой, то есть наслаждайся.
– А ты куда? – притормозила его на пороге. – Как тренировка? – аккуратно спросила.
И сестра, и мама после его травмы старались тему спорта обходить стороной, что на взгляд Руслана было странно. Ему наоборот было бы проще открыто говорить о поломанных мечтах и планах, но, кажется, его родные страдали сильнее него. Он эту сторону жизни уже принял.
– Тренировка нормально, сыгрываются ребята. А я в клуб, надо на замену выйти.
– Замена-замена, – пробормотала с набитым ртом Роза. – Так твоё хобби основной работой станет.
– Не станет. Поехали со мной? – совершенно искренне пригласил он.
– Ой нет, я пасс, – сестра снова склонилась над раскраской.
Руслану оставалось лишь вздохнуть и пойти к себе. С недавних пор Роза превратилась в домоседку. А всё из-за парня, конечно же. Все страдали из-за разбитых сердец.
