Чье-то немое присутствие за спиной отвлекло Селену. Свежий весенний ветерок коснулся её бледной шеи, пробежал по нежному уху, легким поцелуем коснулся губ и защекотал в носу. Так пахнет зелень, увлажненная невинным возбуждением утра. Селена невольно вспомнила свое первое будоражащее опьянение и залилась, словно ванильная гортензия на июньском солнце, прекрасная только будучи не сорванной. Сердце её затрепетало, тело требовало дополнительной влаги, и девушка с жадностью впилась в трубочку, торчащую из прозрачного бокала. На столе ей все-таки удалось заметить стакан воды – его она сейчас и держала в руках.
Чужое дыхание все поглаживало её волосы и нежно ласкало маленькое обнаженное плечико. Оно манило и истязало душу, отчего та безумно металась в хрупком белом сосуде и рвалась на свободу. Голос певца обрел смысл, слова шептали о любви. Тело залилось пламенно слабостью. Сердце болезненно сжалось. Селена обернулась на невыносимый зов. Голубое платьице затрепетало от свежести, которая подразнила девушку и исчезла вместе с длинным черным силуэтом. Призраком он проскользнул сквозь толпу и оказался на сцене, где его спокойно приняли собратья.
Музыка ускорилась. Толпа заверещала от восторга и возбуждения. Теперь она двигалась свободнее и тяжелее одновременно. Так, будто вышла на площадь перед еще большей массой людей и оголяла свои грехи, мерзкие и до боли сладостные.
Селена же увлеклась новым участником. Внешне, если девушка была чистым листом, то он кровоточил наполненностью. Смуглый, с длинными черными волосами, растрепанными скорее намеренно, чем по воле ночного ветра, гитарист был единственным человеком совсем не растерявшим свое подлинное величие от колыхавшего молодые умы безумия. Все время выступления парень был где-то за гранью приторного веселья, и только полные губы, застряли в некоем подобии улыбки, отвечая требованиям этого чужеродного ему мира. При этом складывалось ощущение, что правая сторона его лица не улыбается, а находится в вечном трауре. Сложно сказать, кто оставил этот отпечаток боли. Возможно, помогла жизнь, а он, вместо того, чтобы справиться с ней, закрылся от мира за скомканной пеленой равнодушия.
Тишина повисла в воздухе и задрожала от колыханий множества тел. И только горячее дыхание толпы металось по помещению и проникало в каждую трещинку, давя на стены обдолбанной усталостью. Даже удивительно, что все эти люди вывалились на улицу за трезвостью, которую неминуемо несет кислород.
Музыканты спустились со сцены и спустя пару минут уже попивали свою порцию всеобщего веселья. И только Локи, так звали опоздавшего гитариста, озадаченно искал стакан воды, оставленный им на столе. Он неловко коснулся взглядом бокала в полупрозрачных ручках, а затем все его внимание переключилось на девушку. Селена ощущала себя, точно под микроскопом. Локи подошел почти вплотную и, наклонившись над бокалом, отпил воды из темной трубочки. Руки девушки задрожали, она неотрывно смотрела на длинные темные ресницы и прямой нос, слишком маленький для этих выступающих скул.
– Это мой бокал – объяснил он.
Глаза двух разных людей встретились. Стакан выскользнул из белых рук. Локи и Селена отпрянули друг от друга, точно однополярные магниты, а вслед за ними кинулись осколки. Это было темно-красное стекло. Локи посмотрел на образовавшееся месиво и улыбнулся, подчеркнуто вежливо, но глаза его были все такие же, серьезные.
