Потом был вокзал; рукопожатья и объятья с теми, кто пришёл провожать; вагон, уплывающая платформа с машущими ребятами и девчатами; сначала медленный, а затем убыстряющийся стук колёс…
Вот уже и Кушка осталась позади; вот уже и сопки с Крестом и «Алёшей» скрылись за горизонтом. Скоро начнутся пески Каракум, а там и Мары. Потом самолётом в Ташкент и оттуда – в Москву. Уже хорошо знакомая дорога.
Ростов-на-Дону обложило летней грозой. Да такой, что вылет в Москву задержали на два часа. В самолёте нас кормили, но мама всё равно достала бутерброды с котлетами и термос с чаем.
– Лето, надо есть пока не пропали, – сказала она.
Мы с Ленкой отказываться не стали. Только Петров с Бошировым попытались улизнуть в буфет, но были безжалостно остановлены и усажены рядом.
– Потом свой коньяк пить будете, – сказала мама. – Сначала котлетку. Так оно надёжнее.
Майор с капитаном вздохнули, но подчинились.
Мы доели бутерброды. Мама с Ленкой уткнулись в книжки (Ленкина с картинками, мамина – без). Петров и Бошировсо словами, что бутерброды – это прекрасно, но коньяк с кофе сам себя не выпьют, отчалили в буфет.
Я посидел, глядя как медленно переползает с деления на деление минутная стрелка на больших настенных часах, затем поднялся.
– Схожу подышу, – сказал маме.
– Угу, – ответила мама. – Только недалеко, пожалуйста.
Я посмотрел в окно. За стенами здания аэропорта стеной стоял ливень.
Пожалуй, уйдёшь далеко под таким, как же.
От ливня снаружи укрывал навес. Я стоял, глядел на воду, падающую с неба, и думал, что если взять такси, то, можно спокойно успеть смотаться в город и вернуться назад к отлёту. Какой там обратный адрес был в письме Наташи? Улица Шаумяна, дом семьдесят два, квартира четыре.
– Это в центре, – сообщил за моей спиной голос Петрова. – Но я бы на твоём месте не ездил. Во-первых, ливень сейчас кончится, гроза уйдёт, и могут объявить посадку. А во-вторых, что ты там будешь делать, извини? Стоять на тротуаре и смотреть на окна?
Только сейчас я сообразил, что произнёс адрес вслух.
Однако.
Теряешь контроль, Кемрар-Серёжа? Нехороший симптом.
Нормальный, ответил сам себе. Нормальный симптом влюблённого пацана. Бурлящие гормоны плюс ущемлённое самолюбие – гремучий коктейль. Тут не то что адрес вслух произнесёшь – волком завоешь.
– Увезу, – сказал я. – Возьму за руку и увезу.
– Серьёзное решение, – сказал Петров. – Ты уверен, что это та женщина, которую ты искал всю жизнь?
Я молчал. Товарищ майор был прав. Не был я в этом уверен. Если бы Наташа не написала этого письма, если бы ждала…
Но она не стала ждать.
Ага, сказал я себе. Давай, вали всё на девушку. Сам виноват. Надо было ещё в Алмалыке за руку хватать и не отпускать. Теперь поздно.
– Вариант, когда жена старше на пять или больше лет – плохой, – сказал Петров, становясь рядом со мной и закуривая.
– Он знает, – подтвердил Боширов, появляясь с другой стороны.
– Мой первая жена была старше меня на шесть лет, – сообщил Петров. – Ничем хорошим это не кончилось.
– Считай, что тебе повезло с этим похищением, – сказал Боширов. – Избавился от кучи семейных проблем в будущем.
– Утешайте меня, утешайте, – сказал я.
– И утешим, – сказал Петров. – Правда, товарищ капитан?
– А то, – отозвался Боширов. – Мы, офицеры Комитета государственной безопасности, или где?
– Арлекин и Пьеро, вот вы кто, – сказал я. – Ладно, не поеду, глупо упираться, когда всё ясно.
