– Он самый.
– Но он теперь в анабиозной камере, – констатировал я. – Мы так и не закончили с ответом на главный вопрос. Что у нас с анабиозом?
Робот ДЖЕДО забрал пустые чашки и с достоинством удалился, а голос ДЖЕДО из динамиков поведал нам, что после того, как «Горное эхо» покинул Каллисто и направился к Луне, пришла настоящая беда.
– Первым умер инженер-пилот Ирцаль Мено, – рассказывал ДЖЕДО, и в его голосе я чётко различал печальные нотки. – Внезапная остановка сердца. Реанимационные мероприятия не дали ровным счётом ничего.
– Что, даже со всеми нашими возможностями? – поразился я. – Насколько я помню, на «Горном эхе» самый современный медотсек. Одна реанимационная камера чего стоит! Чёрт возьми, а корабельный врач, эта… как её… Эрри Рутби? Лично не знаком, но уверен, что она профессионал высокого класса. Что, вообще ничего сделать не смогла?
– Увы, – повторил ДЖЕДО. – Внезапная и необъяснимая остановка сердца. Я сам участвовал в постановке диагноза и последующем сканировании мёртвого тела.
– И что?
– Никаких зацепок. Ни малейших. Полный ноль. Еще секунду назад абсолютно здоровый, сильный, молодой силгурд или, если хотите, человек, падает замертво во время вахты, и никто ничего не может сделать. Но этого мало. После всех возможных исследований мы помещаем тело в анабиозную камеру, чтобы в результате доставить его на Гарад, провести дополнительные исследования, установить причину смерти и, наконец, достойно похоронить. И что же? Не проходит и суток, как точно таким же образом умирает навигатор Абэйн Леко. Опять комплекс реанимационных мероприятий, исследований и опять всё бесполезно. Молодая здоровая женщина умерла ночью во сне в собственной каюте от внезапной и необъяснимой остановки сердца.
– Чёрт знает что, – сказал Быковский. – На месте командира корабля я немедленно объявил бы чрезвычайную ситуацию, срочно обследовал всех членов экипажа и экспедиции, а также просканировал весь корабль на предмет нахождения в нём «призраков». А также, разумеется, связался с Гарадом и доложил о случившемся.
– Смею вас уверить, мы так и сделали, – сказал ДЖЕДО. – Кроме последнего пункта.
– Дай догадаюсь, – сказал я. – Дальняя связь накрылась?
– Она, – сказал ДЖЕДО. – Вышел из строя квантовый резонатор.
– Опять «призраки»?
– Уверен, что нет. Полоса невезения, как говорите вы, люди.
– Хм. Запасной же есть?
– Есть. Но не было времени на замену. Для этого нужно минимум двое суток. Сутки на замену и сутки настроить.
– А члены экипажа умирали один за другим, – сказал Быковский. – Понимаю. Времени, действительно, не было. Так что показало очередное обследование?
– Ничего. Все абсолютно здоровы и никаких следов «призраков». Тогда командир корабля Берриз Леко и принял решение лечь всем в анабиозные камеры.
– В надежде, что это замедлит или вовсе остановит смертельную болезнь, – закончил я. – Если это болезнь.
– Именно так, – подтвердил ДЖЕДО. – Я должен вывести всех из анабиоза через семнадцать суток, и будь что будет. Если не случится то, о чём говорил Берриз Леко.
– О чём он говорил? – спросил я.
– Включаю запись, – сказал ДЖЕДО. – Это запись для тех, кто доберётся до «Горного эха» с Земли и лично для тебя, Серёжа. Командир говорит по-гарадски, я переведу.
На экране крупным планом возник Берриз Леко. Такой же, каким я его помнил: твёрдые скулы, прямой взгляд льдисто-голубых глаз, короткая чёлка светло-русых волос, косо падающая на лоб, перечерченный длинной продольной морщиной.
