– Что ж, – скрывая тревогу, скучным голосом произнесла Нэт, – можно сделать перерыв … до завтра. И первая направилась к выходу из сада.
А Мут уже чуть не бежал к двери операционного блока в своей лаборатории и, войдя вовнутрь, быстро подошел к уникальному, уже по одному внешнему виду, операционному столу, на котором лежали Дит и крепко спящий розовощёкий младенец. Мут наклонился над ними, чутко вслушиваясь в дыхание младенца и Дита. Затем отсоединил часть стола с младенцем и откатил стол в другой операционный блок рядом, предварительно защёлкнув дверь, где остался Дит. В запасном блоке Мут создал «рабочую обстановку» и вызвал Яринку – самую надёжную свою помощницу и талантливого педиатра. Яринка появилась в блоке, будто всё время стояла за дверями и только и ждала зова. Мут благодарно улыбнулся ей:
– Вот, принимай подопечного и можешь позвать родителей, всё уже позади, Олежек здоров и всё отлично. А мне надо срочно заняться другими делами, ты уж тут сама принимай «спасибо».
– Хорошо. – коротко ответила Яринка. Мут торопливым шагом устремился в блок, где оставил Дита.
– Дит! – окликнул Мут, как только тот открыл глаза, – Ты видишь меня, Дит?!
Дит молча смотрел на Мута стеклянным взглядом. У Мута на лице выступил холодный пот и Мут осевшим голосом позвал:
– Дит …
Дит молча поднялся и сел. И все так же стеклянно глядел на Мута …
У могучего Мута подкосились ноги, и он осел на стул, не решаясь больше окликать своего друга (и капитана). В глазах Мута плавился ужас … Но Дит в это время протянул руку и коснулся щеки Мута, ласково и трогательно, как касается детская рука лица отца или матери, и произнес:
– Не уходи.
Голос Дита, давно уже непроизвольно властный даже с Мутом, сейчас звучал нежно и просительно, словно голос ребенка, не желающего расставаться с родителями.
– Нет, не уйду, Дит. Всегда с тобой буду, – ласково, с дрожью в голосе, проговорил Мут.
Дит облегченно вздохнул и улыбнулся.
– Ну вот, Дит, мы и сделали с тобой то, что задумали, и я полагаю успешно … – с расстановкой проговорил Мут, вопросительно смотря в глаза Диту.
– Да, Мут. И главное, никаких компромиссов, как я и просил тебя, – непривычно мягким голосом ответил Муту его младший друг, и радость долгожданной победы осветила лица и Мута, и Дита. Много дней они, два друга и соратника по космическим полетам и делам, держали в тайне то, что показали перед полетом к планете ИКС последние обследования о здоровье Дита. Нет, Дит по-прежнему для простого человека был совершенно здоров, но не для полетов в космосе и работе в космическом пространстве, а это для Дита было равносильно смерти, катастрофа всей его жизни, не мыслимой без его научных изысканий и полетов. Изменения коснулись сердца Дита. Изменения не допустимые для человека его предназначения. Диту предстояло или заменить свое сердце на другое, в полной мере идеальное по всем требованиям к его занятиям, или оставить свои занятия навсегда, и остаться прикованным к Земле! О чем Дит и думать не мог.
Но была и еще одна преграда для исправления здоровья Дита – он ни за что не соглашался на пересадку чьего-то сердца, кто еще не полностью утратил признаки жизни, а значит и надежды к спасению того, кому принадлежит это сердце. А от утратившего все признаки жизни и возможно было пересадить кому-то другому, но для жизни в космосе – не годилось. Дит же, понимая, что единственный выход для него, пока не раскрыта тайна другим обследованием, которое может попасть на глаза не только Муту, все-таки не согласен был носить в своей груди сердце с мыслью, что он может быть виновником чьего-то не спасенного организма из-за поспешности.
