Я оторвалась от вибрирующей стены, сердясь на то, что звук ее не может заглушить ни воспоминаний, ни боли.
На улице через прозрачный купол ярко светило солнце, и я решила добраться до дома на лёте, а потом оставить его на ближайшей к Тори воздушной парковке и прогуляться пешком.
После обучения, когда нужно было определяться с жильем, квартиру я выбрала подальше от Центра, да и от реки, отрезающей его волнистой голубой полосой от всей остальной Терры.
Вообще, крупных районов на Терре было четыре. Центр. Север. Юго-запад. И Юго-восток. Три из них начинались у Стены и, сужаясь, секторами стекались к реке. А за рекой круглым пятном, заполненным сплошь элитными домами, сверкал Центр с Башней Оракула, видной с любой его точки.
Все говорило о том, что жить я должна в Центре, но я выбрала Юго-восток и город, называемый Рабочим. Мое жилье пряталось чуть не в дальнем его квартале. И хоть я старалась не выделяться на общем фоне, но мой потрепанный лёт был словно табличка «Она из Центра».
В Рабочем городе жили простые служащие, не хватавшие звезд с неба. Не фермеры и не инженеры, которые были нарасхват. А простые работяги. И потому лёт был только у меня, да у Гордона Кита, работавшего старшим механиком в мастерской по починке этих аппаратов. Из чего был собран его агрегат, сложно было сказать, но я бы на нем ни за какие коврижки не полетела, несмотря на гениальность его владельца.
Да, район, где я жила, не славился богатством, но он был теплее сверкающих фасадов Центра и люди здесь жили душевнее. Граст, всякий раз кривившийся, при упоминании места моего жительства, называл мой выбор чудачеством, а я здесь чувствовала себя свободной, в отличие от роскошных апартаментов, выделенных мне в Центральной башне.
Поднявшись на лёте над верхушками сосен, я направилась вдоль леса. Четкая схема сосновых посадок почти скрадывалась за пышной хвоей. А вот скучное радиально-круговое расположение построек ферм слева угнетало. Серые безликие корпуса на серой же безликой земле. Мне никогда не нравились эти выстроенные в ряды скотники, сверху напоминавшие армию, приготовившуюся к нападению. Каждый раз, проделывая путь от Стены домой, я старалась не смотреть в ту сторону, сосредотачиваясь на зеленых пушистых макушках.
Пролетев совсем немного, я свернула вправо, к городу, терракотовым ковром крыш сменяющему зелень деревьев. В отличие от ферм, натыканные абы как городские дома создавали непередаваемое чувство суеты и беспорядка. Но таким город не был. Здесь рано вставали, спеша на уходивший по расписанию челнок, от местных пекарен пахло сдобой, а от нередких баров – самогоном и пивом. Рабочий выглядел каким-то устаревшим. Однако мне всегда было тепло, когда я думала о нем.
Долетев до середины сектора, я нашла в навигаторе единственную доставшуюся городу парковочную вышку и по-старинке ткнула пальцем в подкрашенную серым цветом точку на прозрачном экране. Та сменила цвет на зеленый и почти сразу пропищал сигнал об автоматической стыковке. Можно было расслабиться. Я откинулась в кресле, наблюдая за тем, как лёт медленно приближается к голубовато-прозрачной вышке. Еще пару минут – и он завис напротив подсвеченной платы, беззвучно пристыковавшейся к носу моего красавца.
Что скрывать, лёт свой я любила. Он был единственным, по кому я скучала в дни отсутствия, понимал меня с полуслова, никогда не перечил и четко выполнял свои функции. И пусть с виду был неказист, зато мог дать фору любой последней модели, которых в достатке было в Центре. Что ни говори, а иметь выдающегося механика среди своих соседей очень даже неплохо. Иногда я отвозила Малыша в лабораторию и разрешала ребятам похулиганить, впаивая в его электронный мозг очередную никчемную функцию, но в последнее время это случалось крайне редко.
