Перешагнув через высокий импровизированный порог, возникший благодаря тому, что дверь была вырезана прямо в металлической, утыканной заклепками стене, я попала в мир чистоты. Гордон уже успел снять перед входом свою куртку и теперь залезал в чистый комбинезон прямо так, в грязных штанах и ботинках. В углу кабинета, напичканного экранами, клавиатурами, подставками и платами, высился шкаф самоочистки, а за ним ютился маленький столик с чайником и тремя чашками.
– Чай будешь? – поинтересовался механик.
– Буду. Погоди, я тебе свежего привезла, из нового урожая. И еще кой-чего.
Я выгрузила из рюкзака пакет с чайным сбором высшего сорта, поставлявшегося только жителям Центра, и кулек со вкусно пахнувшими ватрушками. Гордон улыбнулся.
– Помнишь, что я люблю выпечку. Только твоя соседка меня не жалует, а ведь у нее самые вкусные ватрушки.
– Это не ее, Гордон. Это из Центра, – разочаровала я его. – Я дома не была еще. С выпечкой миссис Шелли не сравнится, но тоже вроде неплохие.
Механик вздохнул и уселся на стул, позволяя мне хозяйничать. По чистой комнате пополз аромат чая, и мы сели ждать, пока напиток дойдет до готовности.
– Нашли того, кто это сделал? – напрямую спросил меня собеседник, щурясь в своей любимой манере так, что глубокие морщины прорезали его дубленую кожу
Я покачала головой.
– Что ты нашел?
– Что, надежда только на мои находки? – хрипло хмыкнул он.
Я помешала заварку и посмотрела Гордону в глаза, не собираясь говорить очевидные вещи. Мужчина улыбнулся, понимая это.
– Есть кой-чего, чего там быть не должно. Давай так, я скажу, как все было, а ты кивнешь, если догадка моя прямехонько в дырочку будет.
– Говори уже, – его затяжные окольные разговоры заставляли нервничать.
– Сначала у тебя упало давление в одной турбине, а минутки через две-три – в другой. А случилось это, когда ты домой летела. Не дольше двадцати минут летела до этого.
Я сглотнула слюну, ставшую вдруг горькой. То, что Гордон угадал о турбинах меня не удивило. А вот то, что он знал, когда это произошло… Я медленно кивнула.
– Вижу, что спросить хочешь, – сквозь прищур посмотрел он, – наливай чай, за чайком и покумекать можно, отчего все так.
Насыщенный цвет настоявшегося напитка полился широкой струей в чашки с желтоватым налетом.
– Надо фильтры почистить, – пробурчал Гордон, разглядывая свою посуду, – опять забились.
Он неторопливо подвинул чашку к себе и громко отхлебнул горячий напиток. Прикрыл глаза на секунду, наслаждаясь вкусом.
– Нет, что ни говори, а в Центре не ценят чай. Он ведь у них на каждом углу продается. Так?
– Гордон, – не выдержала я.
Тот по-стариковски беззвучно рассмеялся.
– Ладно, ладно, не кручинься.
Рука его потянулась за ватрушкой, но я забрала кулек.
– Гордон!
– Ну, етить твою канифоль.
– Рассказывай.
– Навигационная метка на тебе была. Все?
Он отобрал кулек и, достав ватрушку, впился в нее зубами, недобро глядя на меня.
– И что это значит?
– Сама кумекай, мне почем знать?
– Да расскажи толком, что ты нашел? Давление в турбинах отчего упало?
– Давление-то? Турбины? Ясное дело от чего. Сигнал получили и снизили.
– А сигнал откуда? – разматывала я логический клубок.
– А вот с сигналом дело хитрое. Судя по всему, Малыш сам отключил турбины. Знаю, спросишь почему. Так, что б прям найти – я не нашел, но следы причины есть. Хлипкие, но есть. Кит еще расшифровывает по остаточным следам, смещениям, ошибкам в кодах. Найдет, не волновайся. Он у меня башковитый. Да, Кит?
