При мысли, что я его увижу, внутри словно тепло разошлось. Не остыло, не забыла, хотя очень хотелось. Ни вспоминать, ни жалеть, не любить. Как я смогу спокойно сидеть с подругой, когда он рядом будет?
Уже стоя у подъезда дома Милки, все еще сомневалась: идти или не идти. Я не была уверена, что смогу выдержать эту встречу и не наломать дров. Для себя я решила, что ничего не скажу подруге. Пусть живут, ребенка воспитывают, я не буду лезть в чужую семью, отбирать счастье. Я и сама не знаю, как буду жить, ведь у меня никого нет, даже родных. Не будет у моего ребенка ни бабушек, ни дедушек, но живут же люди.
Решительно толкнула дверь новостройки и поднялась на пятый этаж. Лифт еще не работал, дом, видимо, только сдали. Везде еще были пустые коробки, строительный мусор. Представляю, как здесь Милке не нравится.
На обычной деревянной двери не было звонка, и я сжала кулачок, стукнув пару раз. Дверь мне открыла Люба, и я попятилась на пару шагов назад, впиваясь рукой в перила лестницы. За спиной сестры Андрея появилась Милка. Растрепанная, злая.
– Явилась, – выдавила подруга, – Люба, видишь, какие крысы бывают? Вот так живешь, одну комнату на двоих делишь, кусок хлеба пополам, а она раз и в постель к твоему мужу лезет. Представляешь?
– Мила… – начала было я, но меня уже не слушали.
Подруга оттолкнула внутрь квартиры Любу и встала напротив меня, сложив руки на груди.
– Хорошо, есть еще добрые люди на свете, просветили. А то совести хватило, прийти сюда. Вот думаю, как можно быть такой тварью? На свадьбу пришла, сейчас прибежала. Если бы не Люба, в дом к нам зашла, мужу моему улыбалась, да?
– Мила, ты все неправильно поняла.
– Отлично я поняла. Вот я дура, сама еще позвонила, пригласила в гости, а тебе совести хватает прийти, в глаза мне смотреть!
– Неправда! – с трудом говорю, мешает ком в горле, еще немного и я зарыдаю, стоя здесь на лестнице, – Андрей не виноват… Давай у него спросим, он дома? Пусть расскажет, как все было.
– Его нет дома и вообще для тебя его нет, поняла?
– Милка, я же знаю, что он твой муж и не собираюсь лезть в вашу семью.
– Значит ты, зная, что это мой муж, просто взяла чужое и воспользовалась, да? Что, больше мужика не нашлось, кто бы залез на тебя?
– Неправда, я тогда не знала… – снова пытаюсь как-то оправдаться, но подруга размахивается и щеку обжигает пощечина.
– Это мой муж, ясно? И я не собираюсь его делить с тобой, а то, что у тебя, возможно, ребенок от него, это не мои проблемы, понятно?
– Все было совсем не так. Ну, послушай…
– Даже слушать не буду. Чтобы больше я тебя рядом с ним не видела, подруга называется. Пошла вон! Дверь захлопнулась перед моим носом, оставляя на лестнице. Слезы так и текли по щекам горячими потоками. Сама виновата, да, сама. Влезла в чужую семью, а теперь и подруги у меня нет. Но он мой, мой! Я знаю, что тогда у нас все было правда и любовь была настоящая. Сердце врать не будет.
– Он любит меня, – сползаю по стене, оставляя на платье белый след от побелки. Рыдаю, до колик в животе, – Я его люблю!
Не знаю, сколько прошло времени, пока я рыдала, жалея себя и своего нерожденного ребенка. Вот, Милка все и узнала, спасибо Любе. Зачем сестра Андрея все рассказала, зачем вообще влезла в это все? Ее никак не касается то, что у меня будет ребенок. Это вообще никого не касается.
Вытерла слезы рукавом платья и на негнущихся ногах начала спускаться, стараясь не оступиться на лестнице. Все правильно, так и должно быть. У них семья, а я никто. Обычная детдомовская девчонка, которой снова не повезло в жизни. Но одно я знаю точно, я выживу назло всем. Я воспитаю своего ребенка одна, чего бы мне это ни стоило, а они пусть живут своей жизнью и будут счастливы.
