— Это ладья Ра, царевна Инеткаус?
Божечки-ёжечки! Да ему страшно! Даже в свете факела я вижу, как он напряжён, как ему страшно и неловко! Нужно успокоить, он верный и надёжный человек. А страх перед богами и непознанным – нормален.
— Сефу, думаю, эти ладьи ждут нас.
— Но на носу ладьи знак Великого Ра!
— Этот знак – для нас, Сефу.
Пусть успокоится. А от моего вранья уже хуже не станет.
Вернулась из инспекции Баська, небрежно потёрлась о ноги воина и, зайдя в каюту, чем-то там заскребла. Мы с Сефу переглянулись и подошли к открытой двери. Рядом с креслом, незамеченная мной, стояла низенькая табуреточка странной формы. Или маленький столик? Да нет, слишком низко и неудобно было бы таким пользоваться. Но и сидеть на ней невозможно. Круглое деревянное сидение имеет бортик высотой с мою ладонь. Скорее уж, это какое-то ритуальное блюдо, поставленное на треножник. Вот в этом блюде и укладывалась Бася. Немного потоптавшись, поскребя лапами по дереву и поняв, что мягче его не сделаешь, она улеглась и широко зевнула.
Мы вернулись к нашей команде. Сложно сказать, зачем мне это понадобилось, но я настояла на том, чтобы с меньшей ладьи сняли золотой щит. Возможно, просто хотела оставить себе на память какую-то вещь из этого подземелья. А если честно – он мне просто понравился. Снимать пришлось самой, в компании Сефу. Диск оказался без крепления. И не металлический. Это было какое-то странное, немного выпуклое слоёное стекло. Внутренняя и внешняя части – прозрачные, а средний слой – то ли золотая краска, то ли золото. Особо я и не рассматривала – при свете факела много не разглядишь. От золотого диска отходил единственный металлический штырь, который и вставлялся в трубчатый нос ладьи. У стыка диска и штыря – крошечная поперечинка. Думаю, она не даёт диску вращаться от ветра. Больше диск ничем не крепился. Весил килограмма три и отзывался на лёгкий удар совершенно хрустальным звоном. Сделаю себе из него блюдо под фрукты, на память о приключениях. Если живой останусь.
Чтобы спустить ладью на воду, пришлось проделать довольно рискованный трюк. Судно стояло в наклон, носом к воде, на совершенно одинаковых полированных длинных деревянных цилиндрах. Но нос его подпирала металлическая штуковина, которая и не давала ему соскользнуть в воду. Рядом, прямо на камне набережной, лежал цельнометаллический молот. Эту штуковину, очевидно, нужно было просто выбить, и тогда ладья соскользнёт в воду.
Так что Сефу приказал одному из солдат, тому самому Амуну, что возвращался за инструментами в самом начале нашего пути, остаться на набережной, и выбил эту вставку. Тот молча поклонился, хотя я понимала, что ему страшновато оставаться одному. Мы все устали и всех нас нервировали даже мелочи.
Меня, Имхотепа и Амину поместили в каюте. Бася так и не соизволила открыть глаза. Я накинула на неё шерстяное покрывало и оставила дремать. Села в кресло и закрыла глаза. Слишком мало я спала ночью.
Несколько звонких ударов металла о металл, лёгкая дрожь судна, и мы, под поскрипывание дерева, начали свой путь. Наверху зашумели солдаты, втягивая на борт Амуна. Потом ладью хорошо тряхнуло – мы спустились на воду.
В тоннеле смотреть было особо не на что, целых факелов осталось только три штуки, и в каюте огня не было. Я периодически задрёмывала в неудобном кресле. Амина молилась, Имхотеп спал, прислонившись к стенке. На удивление, старое дерево не пропускало воду и в ладье было совершенно сухо.
