Фрэнк улыбнулся, но был явно смущен, как и всякий раз после моих грубоватых военных историй.
– Не беспокойся, – заверила я, заметив неловкость, – рассказывать об этом в студенческой гостиной я не стану.
Улыбка сделалась более открытой, он подошел к туалетному столику и, остановившись у меня за спиной, поцеловал в макушку.
– Ты тоже не беспокойся, – сказал он. – Студенты отдадут тебе должное, ты завоюешь всеобщую любовь независимо от того, что за истории будешь рассказывать. Как чудесно пахнут твои волосы.
– Тебе нравится?
Руки Фрэнка скользнули по моим плечам и остановились на груди под тонкой ночной рубашкой. Его лицо отражалось в зеркале, подбородок был прижат к моей макушке.
– Мне нравится все, что связано с тобой, – сказал он хрипловато. – При свечах ты выглядишь волшебно. Глаза словно вишни в хрустальном бокале и кожа цвета слоновой кости. Ты ведьма свечного света. Надо совсем отменить электрическое освещение, как думаешь?
– Тогда будет трудно читать в постели, – ответила я, сердце билось тяжело и часто.
– Я бы предпочел заниматься в постели совсем другими вещами, – пробормотал он.
– Вот как? – Я встала и обняла его за шею. – И какими?
Потом, когда мы лежали, тесно прижавшись друг к другу при закрытых ставнях, я подняла голову с его плеча и спросила:
– Почему ты спросил об этом? О том, приходилось ли мне ухаживать в госпитале за шотландцами. Ты же знаешь, что приходилось, ведь в госпитале кого только не было.
Он пошевелился и нежно провел рукой по моей спине.
– Н-ну-у, знаешь… Просто, когда я увидел этого шотландца снаружи, мне пришло в голову, что, может быть… – Он смущенно умолк. – Ну, вдруг это твой бывший пациент… узнал откуда-то, что ты здесь, приехал повидать тебя… что-нибудь вроде того.
– В таком случае почему бы ему не постучать и не спросить обо мне?
– Может, он не хотел встречаться со мной, – ответил Фрэнк нарочито небрежным тоном.
Я приподнялась, оперлась на локоть и посмотрела ему в лицо. Мы оставили гореть одну свечу, и я хорошо видела его. Он отвернулся и с необыкновенной увлеченностью принялся разглядывать литографию с портретом Красавчика принца Чарли, которой миссис Бэйрд украсила комнату.
Я ухватила его за подбородок и повернула лицом к себе. Он широко распахнул глаза в притворном изумлении.
– Уж не предполагаешь ли ты, – начала я, – что мужчина, которого ты видел на улице, это… это…
Я не могла найти нужного слова.
– Любовник? – попытался помочь мне Фрэнк.
– Некто, имеющий на меня виды? – сформулировала я.
– Нет-нет, разумеется, нет, – ответил Фрэнк неуверенно.
Он убрал мои руки со своего подбородка и попытался меня поцеловать, но на этот раз была моя очередь увернуться. Он сел рядом со мной.
– Просто… – начал он. – Пойми, Клэр, ведь прошло шесть лет. Мы виделись только три раза, причем в последний раз всего на один день. Ничего сверхъестественного в том, что… Я хочу сказать, военные врачи и медсестры постоянно испытывают стресс и часто находятся в экстремальных ситуациях… Я бы понял, если бы что-то такое…
Я прекратила этот поток бессвязных слов, вскочив с постели.
– Ты считаешь, что я тебе изменяла? – выкрикнула я. – Ты так думаешь? Если да, убирайся из комнаты сию минуту! Оставь этот дом! Как ты смеешь предполагать такое?
Я кипела от возмущения. Фрэнк, сидя на кровати, протянул ко мне руки, пытаясь успокоить меня.
– Не прикасайся ко мне! – вопила я. – Отвечай: решил ли ты, будто я заводила романы на стороне со своими пациентами на том основании, что увидел, как какой-то тип пялится на меня в окно?
