- Тётя, родная моя! Только ты и утешишь. Буду жить для себя.
- Оно и верно. Поезжай-ка ты, красава, ко мне. Каникулы длинные, праздничные дни нынче всем дают. Отдохнёшь, покатаешься на лыжах, баньку истопишь. Знаешь, тут у нас красота какая сейчас? Ух! Как в сказке. Ты приезжай только, уважь меня, родня ведь. Мне уехать нужно на праздники эти, будь они неладны.
- Ох! Сложно. А что случилось, тётя?
- Младший брат на рождение внуков позвал. Слышишь? Двойня у деда Андрея. Двойня! А живет-то он, паразит, в Германии. Уж и билеты купил и виза оформлена. Так ты приедешь?
- А куда ж я денусь. Ради Вас на всё, что угодно готова. А тут, десять дней пожить в своё удовольствие. Хоть отвлекусь.
- Две недели и ни днём меньше. Самолёт у меня через два дня. Ты уж успей, родная.
- Успею. А Зорька жива?
- Да ты что? Вспомнила тоже. Уж давно нет её, и не бойся. А славно она тогда тебя по полям рогами гоняла. Ох и шустрая корова ж была!
Разговор быстро сошёл на нет. Обещание дано, а долго болтать по межгороду для тети непозволительная роскошь. Вдобавок ко всем положительным качествам, тётя была малость скупа той особой бережливостью человека, выросшего и прожившего всю жизнь в деревне. И никакие высылаемые ей сыновьями деньги ничего не могли с этим поделать. Тетя просто физически не могла начать их тратить. Жадничала, но жила в относительном достатке. Когда я у нее была в последний раз? Лет семь назад, если ни десять. Заездом вместе с роднёй навещала милые с детства места необъятного Пермского края. Тёплый бревенчатый пятистенок без лишних изысков. Добротная банька. Хлев, в котором доживала свой безмерно длинный по коровьему исчислению век, бодучая дрянная корова Зорька. Всю свою жизнь эта милая с виду скотина в перерывах между дойкой и пастьбой гоняла детвору по окрестностям. Догнав, она делала страшную пакость. Сначала рогом аккуратно роняла свою добычу, настолько метко и точно подцепив за край одежды рогом, что даже синяка не оставалось ни разу. А потом лезла языком по карманам искать лакомства. В ход шли все детские припасы. Кусочек сахара, сухарик, леденец, сушка. Всю исслюнявит, всё выскребет и уйдет горделивой походкой в светлую даль на поиски следующей жертвы, на прощанье махнув хвостом прямо по тебе.
Билет до славного города Пермь нашёлся сразу. Один. И стоил он неимоверно дорого. Но тётя, моё порывистое обещание, данное под наплывом неимоверной жалости к себе любимой! Жаба душила меня в цепких объятьях до последнего клика мыши и ещё немного позже! А и пусть! Развеюсь, отдохну, всё забуду и стану дальше наслаждаться жизнью в полной мере, только для себя. Представлю, что это швейцарские Альпы. Холмы-то там были, вроде. Бревенчатый коттедж и лес во всю ширь необъятных просторов. Вернусь человеком, а не унылой кикиморой. И потом, там зима настоящая, колкая, звонкая, переливающаяся снегами, инеем на окне, льдом озера и реки. А не вот это вот всё: не то снег, не то дождь и чавкает в сапогах дорогой, итальянской, между прочим, кожи. И никаких детей, никаких витрин. Вообще ничего такого. Деревня небольшая, людей мало, до станции, дай бог памяти, километров пять, если не семь. И снега кругом. Лес мощной стеной, заячьи следы на нём спозаранку. Настоящая печь, тёплый плед, овечья шкура, банька опять же. Лыжи там были. Возьму ноутбук и буду сначала кататься на лыжах, а потом смотреть сериалы, наслаждаясь острой свежестью зимнего воздуха, что ворвётся в притвор чуть приоткрытой двери, тесня уют и тепло старого крепко дома.
