– Людмила Борисовна! Что Вас так удивляет или смущает? Почему такая реакция? Мы работаем в Вашем городе, неоднократно наблюдали за Вами в процессах, наводили справки, это естественно для потенциального нанимателя. Какие у Вас здесь перспективы? Увеличить популярность и соответственно ставки? Популярность и так велика, ставки не увеличишь до бесконечности. Вы понимаете, что возможностей для результативной работы в Москве несоизмеримо больше? Новый коллектив, новые знакомства, глядишь, появятся перспективы в личной жизни. Да что там – глядишь, у такой красивой женщины их будет множество. Что скажете? Ну успокойтесь, выпейте водички, – Барсуков налил в бокал минеральной воды и подал Людмиле Борисовне. Она механически протянула руку, взяла бокал, но не удержала: тонкий хрусталь ударился о край супницы, брызнул яркими искрами, осколки утонули в остатках ухи. Все недоумевающе посмотрели на Жемчужникову: ее реакция была странной. Заглянули официанты. Один поставил принесенный поднос, ловко убрал супницу, другой тут же заменил скатерть и приборы.
– Простите мою неловкость, коллеги. Это очень неожиданно, спасибо за предложение, но я, к сожалению, уже опаздываю, Вы обедайте, я обязательно свяжусь с Вами буквально сегодня-завтра, и мы все обсудим, – Жемчужникова неожиданно поднялась, зацепив скатерть и сдвинув приборы, как-то неловко вылезла из-за стола и, не оборачиваясь, почти побежала к двери, затем повернулась к официанту: «Пусть Николай Антонович запишет все на мой счет, это мои гости», – и вышла так стремительно, что никто не успел ничего сказать.
– Что это за номер?! Какая муха ее укусила? Не девочка, кажется. Что за реакция? Ну и как это понимать? – Барсукова, все это знали, трудно было чем-то удивить, но сейчас он выглядел просто ошеломленным.
– Все-таки провинция – это как клеймо – на всю жизнь, – назидательно заметил Нечитайло, принимаясь за рыбу по-монастырски. – Чего Вы ожидали? Другая скорость восприятия, другой темп мышления. Это здесь незаметно. Вот посмотрите, как это будет бросаться в глаза в Москве. Ей полдня надо, чтобы в себя прийти и осмыслить предложение. Нет, это не лучший вариант, я уже говорил и повторю. И вот подтверждение…
– Ну да, лучший вариант – назначить тебя. Это ты всем уже месяц внушаешь. Ты вспомни свою скорость мышления при реорганизации «Костраса», ты бы и сейчас обдумывал и просчитывал варианты, вплоть до банкротства. Да если бы тогда случайно в разговоре с Васнецовым Жемчужникова не предложила свою схему, мы все сидели бы в дерьме по макушку. За пять минут разобралась, провинциалка, а мы, столичные, два месяца искали варианты! – раздраженно напомнил Барсуков.
– Коллеги! Зачем ссориться? Жемчужникова – блестящий юрист, это понятно. Она сдержанная, вести себя умеет. Но… у дам бывают такие моменты, совсем не имеющие отношения к делу, что не остается никакого выхода, кроме как сбежать, – заметила Елистратова.
– Это какие же? – хором спросили Барсуков и Нечитайло.
– Интимные, дамские, Вам говорить нельзя, а я знаю… – добавила она таинственно.
– Глупости говорите, Тамара Анатольевна. Колготки у нее, что ли, порвались или, простите, застежка в лифчике? Детский сад какой-то… – разозлился Барсуков.
– Ничего говорить больше не буду вообще, хоть и знаю, вернее, предполагаю, – обиделась Елистратова.
– Ну и что теперь делать? Билеты на вечерний поезд. Ждать – не ждать, звонить – не звонить? Ладно, еще не вечер, давайте есть, остывает, – раздраженно заметил Барсуков.
