– Здрааавствуй мама, – развязно и громко говорит она. – Я тут убраться у тебя…
– Ах ты ссука! – прерывает ее Шура. Выставив вперед руку с электрошокером и тяжело топая босыми ногами, она решительно идет на Ленку.
Под нечутким, глухим пальцем мучительными переливами визжит дверной звонок. Кира рывком садится на кровати. В дверь бешено колотят и звонят одновременно. Она включает свет, на часах пол–третьего ночи. Из своей спальни, натягивая халат изнанкой наверх, выбегает испуганная мать. На лестничной площадке кричат.
– Кира, не открывай, – просит Вера Петровна.
Но дочь уже отстегивает цепочку и вставляет ключ в нижний замок.
– Что значит не открывай? Мама, это Шура кричит.
Шура в ночнушке стоит на пороге с перекошенным от ужаса лицом. Ночнушка белая, лицо тоже. В трясущихся руках у нее ключи и слуховой аппарат.
– Милицию! У меня воры в доме. Я их закрыла на три замка! – причитает она.
Вера Петровна кидается к телефону. Кира заводит соседку и усадив на диван, бежит за водой на кухню.
– Корвалолу! – кричит ей Вера Петровна, которая уже советует милиционерам как лучше проехать, – В левом верхнем ящике…Это я не вам, от кладбища направо, дом где аптека…Восемнадцать капель в ложку… Не вам! Прямо и до конца, сразу после детского сада налево…Запить дай! Стакан держи! Не вам! Первый подъезд, третий этаж. Девятая квартира.
Шуру колотит, перед глазами мечутся белые, беспокойные мухи.
– Ленка, Ленка … Документы на квартиру хотела выкрасть! Я ее суку, электрошокером долбанула. Теперь лежит там. А я бегом… Дверь на все замки заперла. Никуда не денется теперь, зараза.
Вера Петровна переглядывается с Кирой.
– Зря мы милицию вызвали, – Кира взвешивает на руке пузырек с корвалолом. – Мам, восемнадцать капель на сто десять кило? Маловато.
– Да ты что, хватит! – пугается Вера Петровна.
– Да ты что! – кричит Шура. – Она же убить меня хочет! Документы на квартиру искала! На себя переоформить! Чтобы сестре Нинке ничего не досталось. А крест на прошлой неделе пропал? А банки литровые с балкона? Это все она! Гадюка. Знаю теперь змею! – трясет она указательным пальцем.
– У нее есть электрошокер? – через Шурину голову спрашивает Кира у матери.
– Есть, – говорит убитым голосом Вера Петровна. – Ей на день рожденье Нина подарила.
– Отличный подарок, ма! Хочешь такой на восьмое марта? Дайте мне ключи тетя Шура, – требует Кира.
– Не дам! А то уйдет! Только с милицией! Арестовать!
– Дайте мне ключи, она ведь может умереть! .
– Не ори, я не глухая! Пусть сдохнет, окаянная!
Шура трясет кулаком, в котором зажата тяжелая связка.
– Тетя Шурочка, вы же в тюрьму сядете, если она умрет. А я быстро посмотрю. Ну–ка дайте, дорогая вы моя.
Кира пытается разжать Шурин кулак. Куда там.
– Не дам! – орет и отмахивается соседка.
В дверь звонят. На пороге топчутся два юных милиционера. Шура, расталкивая всех в маленькой прихожей, устремляется к своей двери. Она недовольна, что их только двое. И те сопляки.
– Хотя бы пятеро приехали! – сокрушается она.
– С десятью собаками, – подсказывает Кира.
Шура долго возится с замками и наконец открывает дверь. В квартире повсюду горит свет. Милиционеры осторожно проходят вперед. Тот что постарше выглядывает из коридора в комнату.
– Здесь никого нет. Стойте в подъезде, пока мы осмотрим квартиру. Но Шура не может ждать и бросается за ними. Кира и Вера Петровна следуют за ней. Все в полном порядке. Чисто, как и всегда у Шуры. Никаких следов борьбы в преступниками. На шкафе–купе сидит ее кот.
