– Не реви, – голос беса был слабым и глухим, но очень довольным.
– Я и не реву, – всхлипнул Малкут.
Отпустив, наконец, беса, мальчик вытер нос рукавом своей рубахи и смахнул предательские слезы.
– У меня Тень, – гордо сообщил он, ткнув пальцем в землю, где, мешаясь с сумраком деревьев, у его ног лежало темное, бесформенное пятно.
Берк рассмеялся, помогая Зорьке забраться обратно на его плечо.
– Знаю. Сам шил.
Идиллию прервал неопределенный звук, вырвавшийся у Алании. Клирик ни то фыркнул, ни то кашлянул и, смерив мальчиков холодным взглядом, молча пошел прочь – куда -то к клетке с яшурами.
– Не берите в голову, – подошедший к мальчикам светловолосый мужчина улыбнулся и по- братски похлопал их по плечам, – у нашего святоши премерзкий характер. В отличие от меня. Я Влат, – он пожал им по очереди руки, – давайте знакомится, наконец.
Спустя пару часов, когда импровизированный стол был собран после сытной трапезы, солнце окончательно скрылось за неровной линией горизонта, а Фоукс развесил вокруг лагеря непонятные, пушистые комочки, излучающие мягкий, рыжеватый свет, Берк с Малкутом остались вдвоем. Привалившись спиной к колесу переданной им в полное распоряжение бежевой повозки, бес чесал крупный слегка слоящийся клюв Зорьки. Птица распушила нищее оперения и, прикрыв глаза от удовольствия, издавала тихие мурчащие звуки. Малкут отрешенно наблюдал за ними, сидя на уже остывшем до приемлемой температуры камне каю. За неполный день сын наместника познакомился с большим количеством людей, чем за всю свою жизнь и от этого голова шла кругом. Бродяги оказались приятными людьми. Влат и Йерги были добродушными весельчаками, хотя рост темнокожего великана сперва напугал Малкута, а длинный, пересекающий широкий нос рубец заставил судорожно сглотнуть и позволил разгуляться фантазии. Кхан хмурился и не сорил словами, но он так общался со всеми, поэтому поставившие на уши весь Харот друзья могли не принимать это на свой счет. Фоукс сейчас казался еще более изящным, чем в их первое знакомство, с хорошими, едва ли ни княжескими манерами, и он очень открыто принял ребят, с упоением описав во всех красках их с Аланией и Лиской уход от погони. Цыганка вызывала у мальчика неописуемый восторг вперемешку с суеверным ужасом. Даже он, при всей своей нелюбви к книгам, знал, что кочующий народ – опасное племя. Не принадлежащие ни одному Дракону и отлученные от его Храма эти люди были единственные, кто обладал исходной – первозданной – магией, поэтому им не нужно было благословление Дракона, чтобы творить волшбу. Они не обращались к сущности стихии в своей груди, потому что считалось, что ее у них вообще нет. Несмотря на это о мощи их колдовства ходили легенды. Цыгане не подчинялись наместникам, избрав своего Короля, в подчинении которого находились все семь существующих по эту сторону разлома таборов. Говорили, что Королевский табор почти не кочевал, а сидел где -то на севере Асханны в лесах Мадея. Остальные свободно путешествовали по свету – чаще всего по собственному тракту, на который не решались выезжать другие путники, выбирающие хорошо знакомый и достаточно безопасный путь Торгового союза. Племя даже ходило под парусами до ближайших островов Северного моря и было вне закона в нескольких провинциальных городах Баира, но кочевникам, правда, и самим не охота было совать туда свои смуглые носы. Греманн же с Глаей вообще напоминали родителей этой странной, разношерстной семьи. Только Алания отнесся к чужакам совсем холодно, но Берк, покачав головой, посоветовал Малкуту не думать об этом.
