Мои ладони скользят по её груди. Она скользкая от геля и упругая от природы. Я любуюсь ей, наблюдаю, как дергаются соски. Держусь из последних сил, даю ей время на отдых.
Разве можно это выдержать. Это стройное упругое тело рядом, я трогаю его, и мой член уже вовсю требует проникновения.
Всё, не могу больше терпеть, поворачиваю Асю лицом к себе, и она в испуге смотрит на мой вставший член.
Главное — не дать опомниться.
Припечатал её к стене, протиснул руку между ног, приподнял, раздвинул ей ноги. Она хватает меня за шею и опускается на мой член. Теперь её лицо чуть выше моего. Мы смотрим друг на друга, и в её глазах я вижу желание.
С этим я согласен. Первое движение, и она открытым ртом вдохнула воздух. Я всадил свой член до самого конца.
Ася обхватила ногами мои бёдра. Её руки у меня на плечах. Ладонь легла на голову, провела по волосам.
Я почувствовал в её движениях тихое, незаметное требование. Обхватил ладонями её задницу, потянулся и снова всадил член. Она охнула и широко раскрыла глаза.
Потом я уже не останавливался.
Трахал её и трахал, как безумный, как будто сейчас у меня её заберут и больше не покажут. Я вбивал в неё свой член, как будто стремился проникнуть как можно дальше еще дальше, и ещё.
Её грудь подскакивала и дрожала. Я ловил ртом сосок и зажимал его губами, он выскакивал, и я снова ловил.
В глазах Аси — блеск и поволока. Она уже устала от моих бесконечных терзаний и ещё не отошла от оргазма, а тут я опять.
Ну, ничего, после этого раза точно закажу пиццу… После этого точно.
Мы стали кончать почти одновременно. Удивительное ощущение. Я забыл обо всём, просто проплыл в этом безумном оргазме. У меня даже в глазах потемнело на несколько долгих мгновений. Давно мне не было так хорошо.
Что же это такое?
Я прижимал её к стене, натягивал на свой член, который просто бесконечно извергался прямо в её влагалище.
О, это было прекрасно.
Ну, что, маленькая, добро пожаловать на вакантную должность – моей любимой любовницы.
5. 5
Ася
Конечно же, я получила свою пиццу. И даже две.
Он не ел, сидел напротив, смотрел, как я жадно ем, и улыбался.
А я чувствовала себя девочкой, которую любят, гладят, балуют. Как мало, оказывается, мне надо.
Даже казалось, что я счастлива, только это какое-то другое счастье.
Я знала, что это не любовь… А может, и любовь, кто её знает.
Ещё никогда я не была влюблена по-настоящему, чтобы с надрывом и страданиями, чтобы со слезами и истериками… Наверное, никогда так не влюблюсь.
Но это что-то другое. Мне хотелось остаться тут, с ним, навсегда и подчиняться ему, делать все, что он скажет, всё, что захочет.
Но это невозможно… это просто невозможно…
Резко всё прекратилось.
Ему кто-то позвонил, и он подскочил с кровати, на которой мы расположились вместе с пиццей.
— Собирайся, — проговорил он, и пока я тупила, смотрела на кусок пиццы у меня в руке, он уже почти грубо прикрикнул, — оглохла, собирайся, говорю!
Я бросила кусок на коробку, слезла с кровати и обидчиво стала натягивать свою одежду, что всё ещё валялась в разных местах.
Он оделся за минуту и вошел уже в рубашке и джинсах. Так он вообще крутой. Крепкие бицепсы выглядывали из белой рубашки, и это просто потрясающее зрелище. Я даже затормозила, вспомнила, как час назад эти руки держали меня.
Эти сильные руки.
— Пошли. Я вызову тебе такси.
Он ушел, потом вернулся с пакетом, запихнул туда вторую пиццу, которую мы даже не открыли и половину первой, что осталась после моего голодного нашествия.
