– Я знаю таких людей, – тихо заметил Толик, качая в руке пустой стакан. – Те товарищи себе на уме и полностью доверия к ним нет, однако лишние деньги у них имеются. Сейчас вкладывать во что-либо стало не слишком надежно, недвижимость падает, рынок нефти лихорадит, с промышленностью тоже черт-те что творится. А раз проект рассчитывается лет на десять, можно думать, как Ходжа Насреддин, попросивший у эмира ишака как личный транспорт под предлогом обучить его грамоте.
– Думаешь, за десять лет кто-то обязательно умрет? – громко рассмеялся Пашка. – Очень мне не хочется оказаться на месте этого самого ишака.
– А что, хорошая картинка получится, мы даже перед твоим носом морковку повесим! – Олег присоединился к общему хохоту.
Когда веселая компания доела шашлык и допила принесенные на поляну напитки, пришло время более серьезных разговоров.
– …Вот, допустим, мы все же создали эти самые нейронные интерфейсы и подключили компьютер прямо к мозгу. И что с того? Просто получили новый вид интегрированного в голову монитора. Да, на этом можно сделать немало денег, пока крупные акулы не приберут весь бизнес к рукам. К новым возможностям восприятия мы должны подготовить и новый контент массового потребления, с которого уже и пойдет основной доход. Лично я предлагаю подумать в сторону создания какой-либо ролевой игры с полным погружением. – Павел растерял весь свой прежний пессимизм и принялся разбрасываться самыми разными идеями.
Все в компании знали его слабость, заключающуюся в пристрастии к сетевым игрушкам. И если раньше он только тратил на них деньги, то теперь приловчился неплохо зарабатывать, играя с утра до вечера. Даже программирование забросил – игры приносили ему заметно больший доход, чем заказы по разработке сайтов.
– Раз у тебя самого игровая зависимость, хочешь подсадить на эти наркотики всех остальных? – ехидно спросил его Вадим. – Вот умора-то, даешь поголовную наркоманию, тьфу ты – игроманию!
Во всей компании именно Вадим меньше всего любил сетевые игры, по праву считая их разновидностью наркотиков. И у него имелись причины для такого мнения, связанные как раз с увлечением Пашки. Если раньше они регулярно ходили в спортзал, благо жили в соседних домах, да и с девочками на пару знакомились, то потом Павел погрузился с головой в виртуальные миры и перестал радовать старого друга своим присутствием. Разве только когда собиралась вся компания и все же вытягивала его из-за монитора.
– Пойми, Вад, – на лице Пашки было нарисовано настоящее раскаяние вкупе с некоторой твердостью, – если бы не коммерческая направленность наших устремлений, я бы ничего подобного не предложил. Сам посуди: игры – это действительно наркотики. Причем совершенно легальные. Норма прибыли способна легко покрыть все затраты на создание твоих имплантов и всей прочей техники. На чем, ты думаешь, можно выстроить реальный бизнес-план? На доступе к новым технологиям? Не смеши, глянь, что сейчас происходит с теми же интернет-провайдерами. Работы много – толку мало.
– Ты считаешь, разработка нужной для нашего проекта игры стоит сущие копейки? – Вадим по этому вопросу имел исключительно скептические мысли. – Потребуется придумать полноценный виртуальный мир, где будет действовать не только зрительное и звуковое восприятие, но и все прочее, данное нам на уровне чувств. Это такой немыслимый объем работ, а там потребуется еще придумывать сюжетные задания и кучу всего. Кто этим займется, Пушкин?
