Традиционный вопрос в журналистике – «кто автор, автора в студию» теряет свою актуальность в новом информационном пространстве. Безусловная анонимность в интернете стала еще одним вызовом для журналистики, которая даже за маской псевдонима всегда имела определенное лицо. Репутационная ценность автора или издания традиционно считалась высшим медийным капиталом. Именно это и создавало фундамент доверия к прессе, который сегодня подвергается наибольшей угрозе. Журналистика в качестве «фабрики репутаций» выглядит очень не современно и, судя по всему, уже не слишком к этому стремится.
Характерно, что из всех попыток, так или иначе, ограничить интернет законодательными рамками, наиболее яростное неприятие его активных пользователей вызывает именно угроза анонимности. Смиряясь с запретом пропаганды нетрадиционных сексуальных отношений и наркотиков, экстремизма и даже курения, активная интернет-аудитория жестко встает за право не показывать своего истинного лица. Причудливые ник-неймы обретают определенность только в самых исключительных случаях или под давлением обстоятельств непреодолимого свойства (спецслужбы и уголовное преследование, большая слава и деньги).
Интересно, что сами анонимные акторы социальных сетей, исходя из презумпции анонимности, трактуют ее достаточно вольно, раскрывая лицо или сохраняя анонимность в силу конъюнктуры и обстоятельств. Характерен случай, когда блогер, оказавшись свидетелем на суде против лица, процитировавшего его оскорбительный пост в своем электронном журнале, потребовал от суда доказательств, что он как физическое лицо и рассматриваемый судом виртуальный ник связаны между собой. А поскольку доказательство связи процессуально крайне затруднительно, суд этого делать не стал. При этом энергии и времени на «раскрутку» и монетизацию своего блога он потратил достаточно. Выходит, что связь личности и сетевого аватара зависит от множества факторов и аватар не всегда выдерживает перехода в реальность. Мотивации здесь могут быть сколь угодно сложны – от описанных П. Экманом в «Психологии лжи» страха разоблачения, мук совести и восторга надувательства (в патологических случаях), до гражданственного, по сути, стремления к истине с рационально сохраняемой анонимностью. Получается, что обезличенность – едва ли не главный элемент сетевого присутствия, которое интернет-сообщество будет отстаивать до конца и на любом уровне.
В этом смысле журналистике практически невозможно выбрать определенную позицию, поскольку имманентная ей персонификация становится чем-то неприличным и опасным в новой среде, которая агрессивно отторгает попытки обретения имени. Характерно, что объектом агрессивной атаки «сетевых троллей» зачастую становится не проблема, поднятая в статье, а ее автор. Масочная культура интернет не слишком комфортна для профессиональной прессы, сознательно идущей к аудитории с «открытым забралом».
В известной степени это свойство любой несформировавшейся общности, склонной к карнавальному, масочному и обезличенному самовыражению. Определенно, карнавальная обезличенность интернета, не просто условие безопасного выражения своих мыслей, но и, используя определение М. Бахтина, образ жизни. «Карнавал не созерцают, – писал Бахтин, исследуя средневековые традиции, – в нем живут, и живут все, потому что по идее своей он всенароден… Во время карнавала можно жить только по его законам, т.е. по законам карнавальной свободы»
