– Товарищ командир батальона, разрешите, – начал по уставу Колька, но был прерван комбатом.
– Отставить! Фамилия?
– Гурин. Красноармеец Гурин. Водитель лейтенанта Иванова.
– Эшелоны где?
– Вон там железная дорога, – показал рукой Колька, – на ней эшелоны. Сколько – не знаем. Наши бронеавтомобили в пятидесяти метрах перед первым паровозом. Товарища Иванова слева от рельсов, а товарища Сердюка справа.
– Ясно. Залазь на танк, красноармеец Гурин. Показывай дорогу.
Колька перевесил пулемет с плеча наискосок через спину (по-кавалерийски) и, с трудом забравшись на танк, стал позади башни, ухватившись обеими руками за поручень антенны.
– Вперед, – скомандовал Персов своему механику-водителю и танк тронулся. – А это у тебя что, – спросил он, перекрикивая лязг гусениц и кивнув на пулемет.
– Пулемет, – гордо ответил Колька. – Трофейный. Системы, как сказал товарищ лейтенант, Браунинга. Геройски добыт в бою! Мы там поляков покрошили…
– Ты лично сколько покрошил? – улыбнулся майор.
– Да, я сам-то и не крошил, – смутился Колька. – Я же водитель… Зато я первый заметил, как они бросились на нас с бутылками бензина, чтобы поджечь и успел дать задний ход. А уже пулеметчик наш, Голощапов, вот он их и покрошил из курсового ДТ. А потом и товарищ лейтенант подключился, а потом и наш второй броневик… В общем, поляки сдались, а мы трофеи забрали. А вы их видели?
– Поляков ваших? Видели. Но проехали без остановки – к вам спешили.
– Переезд! – крикнул Колька. – Нам на право.
Майор поднял руку вверх и скомандовал своему мехводу остановиться. Справа в нескольких сотнях метров чернели под тусклым лунным светом два застывших по обе стороны от железнодорожных путей броневика; за ними просматривался поддерживающий пары в топке паровоз и маленький огонек костра перед ним. Персов внимательно осмотрел открывшуюся диспозицию в бинокль.
– Гурин, – сказал он, – оббежишь все танки и передашь командирам мой приказ: второй и четвертый съезжают с переезда с правой стороны от рельсов, идут вперед и останавливаются в десяти метрах от бронеавтомобиля с такой же дистанцией между собой. После остановки выключают фары, глушат моторы и разворачивает башни: второй вправо, четвертый – назад. Третий и пятый танки следуют за мной. Дистанция при остановке та же. Третий, остановившись, поворачивает башню влево, пятый – назад.
– Есть, оббежать все танки, – сказал довольный поручением Колька и, как и положено, повторил приказ.
– Да оставь ты свою железяку системы Браунинга, – ухмыльнулся Персов, – не украду. Положи на башню.
Колька с облегчением скинул на крышу башни свой поднадоевший трофей, спрыгнул вниз и побежал передавать приказ комбата. Вернулся, влез на башню, но пулемет больше на себя уже не вешал – просто придерживал его рукой. Командирский танк осторожно съехал с переезда и медленно залязгал траками вдоль путей.
– Гурин, – позвал сквозь лязг гусениц комбат, – звать-то тебя как?
– Колька, товарищ комбат, то есть Коля. Николай.
– Что-то я тебя не припоминаю. На сборы призвали?
– Так точно. На сборы.
– Погоди, так это тебя Иванов на своего прежнего водителя сменял?
– Меня, – обрадовался своей скромной известности Колька.
– А после окончания сборов остаться служить не хочешь? Стать кадровым красноармейцем?
– Да, – смутился Колька, – я об этом, как-то еще не думал.
– Сам-то откуда будешь?
– Из Харькова.
– Да ты что! И я из Харькова. Родился там и вырос. Где работаешь?
