Вскоре все вокруг успокоились и обед продолжился дальше, тем более что к столу вынесли чай и пироги с мясом и овощами. Доев, ранее положенное ему Вайлой, Павел как все, взялся за пироги, положенные в его тарелку, все той же грудастой служанкой, скользнув взглядом по Гленору с женами и сидящим напротив него младшим женам хозяина дома, заметив, что и тем и другим, также, как и ему, с Вайлой, за столом, прислуживают девушки в ошейниках.
Сперва Павел, для завязывания беседы, хотел прояснить по поводу этих «окольцованных ошейниками» у Вайлы, но побоявшись, опять «накосячить», кивнув в сторону служанок, обслуживающих младших жен, обратился с этим вопросом к Силону, – а, эти, в ошейниках они кто?
– Это, личные рабыни семьи, – пояснил Силон, проследив за взглядом Павла, – они, по сути, добровольные рабыни, на службе семьи, а ошейники, заменяют им личные браслеты, следя за их здоровьем, предотвращая нежелательные беременности и позволяя, даже на расстоянии, получать распоряжение хозяев.
– Интересно, добровольные рабыни значит, – подумал Павел, обдумывая новую информацию, заинтересовавшись этим, – значит ли, это, что они, при желании, могут покинуть семью, или поменять статус, с личной служанки, на младшую жену.
– Однако, мне здесь, все больше и больше нравится, – пробормотал Павел, с интересом разглядывая, прислуживающую ему с Вайлой, грудастую служанку с рожками.
Ближе к концу обеда, уже наевшись, можно сказать, «до отвала», Павел протер руки с губами, лежащими рядом с каждым салфетками, поняв, что этого мало. Запеченная, клыкастая животина, называющаяся, как узнал Павел, панцирными кабанами, действительно имели вкус свинины, но с каким-то легким фруктовым ароматом, и была, хоть и не жирной, но чрезвычайно сочной.
Подозвав жестом, как раз, проходящую рядом, личную рабыню Вайлы, Павел поинтересовался, где можно сполоснуться после обеда.
Окинув Павла, заинтересованным взглядом, мейра наклонилась к нему, опять «чуть не потеряв» свою грудь и нежным, томным голосом, отчего у Павла аж дыхание перехватило, многообещающе, прошептала ему в ухо, – я провожу вас, господин Пав-л.
Пока Павел думал, как реагировать, на такую «сексуальную атаку», Вайла схватила свою служанку за руку и дернув ее к себе, что-то прошептала на ухо.
Вытащив руку, из захвата Вайлы, девушка, с кислым выражением лица, печально вздохнула и расстроенным голосом, упрекнула хозяйку, – какая же вы злюка и жадина, госпожа Вайла.
Вайла же, не обращая внимания, на ноющую служанку, поднявшись из-за стола, сказала, – я сама провожу господина Пав-ла.
С недоумением наблюдая за женской перепалкой, Павел обдумывал, не сделал ли он опять, чего-то не того, но, когда Вайла поднялась, тоже поднялся и последовал следом за девушкой.
Выйдя из столовой в коридор, они свернули налево, остановившись у следующей после гостиной, где они сидели перед обедом, двери и Вайла прикоснувшись к небольшой пластине около дверной ручки, открыла дверь.
В просторной комнате, метров этак, пять на семь, около окна стоял диван со столом, рядом с ними, большая кровать, а за дверью, в левой стене, скорее всего, также как и в гостиной, находились туалетная и ванная комнаты.
Подойдя к двери и открыв ее, Павел убедился в верности своей догадки, за дверью действительно был небольшой тамбур, с двумя дверями, ведущими в туалет и ванную. Закрыв за собой дверь, Павел прошел в ванную, воспользовавшись которой, помыв руки и лицо, посмотрелся в зеркало.
