– Ты цел? – крикнул Буторин, примериваясь, как лучше выглянуть из-за камней и не поймать пулю.
– Цел, обошлось, – проворчал Борис. – Ты их видишь?
– Их? – удивился Виктор. – Черт, а сколько их там?
– Думаю, что двое, хотя… – Коган помедлил, потом добавил: – Я заметил одного, он как раз нагнулся и за дерево юркнул. Так быстро, что я подумал, что нас заметил. А потом автоматная очередь. Этот не мог стрелять, значит, второй был. Чуть сзади первого шел.
– Сзади, говоришь? – зло прошептал Буторин. – А ну, засекай его. Сейчас выманю!
Сняв шапку и воспользовавшись тем, что его короткие седые волосы сливаются с белым снегом, что на таком расстоянии не сразу заметишь человека, Виктор выглянул из-за камней. Так, несколько деревьев, и не очень толстых. Вон первого видно, край полушубка торчит из-за сосны, росшей на берегу. Второй где-то сзади. Где он мог укрыться, откуда он стрелял или откуда будет стрелять? «Есть, кажется, понял, – подумал Буторин. – Камень, привалившийся к стволу толстой обломанной сосны. Точно, это камень, а не маленький сугроб. Ну, больше ему сидеть негде, а стрелять он может только вперед и влево. Вправо ему будет тяжеловато повернуться. Где-то в подготовке и правда упустили у них тактику индивидуального боя», – хмыкнул Буторин.
Главным было не выманить одного, главное взять или уничтожить обоих. Взять сложнее, потому что неизвестно, сколько их, но помощи ждать неоткуда, а отступать нельзя. Понятно, что двое неизвестных – лишние свидетели для диверсантов, и они обязательно постараются любой ценой ликвидировать этих свидетелей. А ликвидировать всегда сложнее, чем преследовать. Инициативы из своих рук выпускать нельзя ни в коем случае. И, скомандовав Когану «смотри», Буторин выскочил из-за камней, пробежал несколько шагов и рухнул в присыпанную снегом промоину, тянувшуюся вдоль берега. Автоматная очередь прозвучала почти сразу, как только он упал. Пули свистнули над головой и чуть в стороне. «Стреляй, стреляй, у тебя патронов тоже кот наплакал, – подумал с усмешкой Буторин. – Что-то я патронного ящика на твоей спине не заметил и волокуши с патронами тоже».
Прикинув расстояние до другого берега, Буторин постарался посчитать, сколько секунд ему нужно, чтобы перебежать по льду. «Здесь метров пятьдесят-шестьдесят, – думал он. – Летом, да в удобных одежде и обуви, я бы перебежал это расстояние секунд за восемь или восемь с половиной. Даже этого времени автоматчику на том берегу хватит, чтобы прицелиться и срезать меня очередью. Бежать можно зигзагами и периодически падать, но он все равно, если умеет стрелять, срежет меня со второй, третьей, пусть четвертой очереди. А сейчас не лето, на мне полушубок и валенки, а под ногами снег и лед!»
Но выход был, авантюрный, но это выход. Самое главное, что он давал возможность сэкономить время, а значит, диверсанты не успеют сосредоточиться и сориентироваться. Диверсанты еще не поняли, сколько преследователей, кто они и как им быть в подобной ситуации. Стрелять или удирать? Все решают секунды. Буторин стиснул зубы, заранее злясь, потому что Коган будет против этого решения. А времени уговаривать его, приказывать ему нет.
– Боря, ждешь тридцать или сорок секунд, пока я доползу до конца промоины. Им меня не видно…
– Ты спятил? Убьют! – мгновенно набычился Коган.
– Слушай, что говорю! – Буторин едва сдержался, чтобы не обругать друга. – Стреляй короткими очередями и одного, и второго держи на нервах. Найди вторую позицию, маневрируй и береги патроны. Чем сильнее отвлечешь, тем больше шансов у меня перебежать им в тыл на ту сторону. Все, начали!
