Краем глаза я заметила, что кто-то встал на другом конце кровати. Мужчина все еще лежал под одеялами. А встала стройная женщина цвета кофе со сливками. Черные волосы были острижены очень коротко. Она была обнажена. Черт возьми, откуда она взялась? Ясмин стояла в ярде от меня, водя языком по губам, и клыки поблескивали в свете потолочных ламп.
– Я тебя убью. Понимаешь? Убью, – сказала я.
– Попытаешься.
– Развлечение и игра не стоят того, чтобы за них умирать, – сказала я.
– После нескольких сотен лет только они и стоят того, чтобы за них умирать.
– Жан-Клод, если вы не хотите ее потерять, отзовите ее!
Мой голос звучал выше, чем мне хотелось бы. С испугом.
На таком расстоянии пуля разворотит ей всю грудь. Если так случится, она не воскреснет как нежить – сердца уже не будет. Конечно, ей больше пятисот лет. Один выстрел может этого и не сделать. К счастью, у меня больше одной пули.
Уголком глаза я заметила какое-то движение. И уже наполовину туда повернулась, когда что-то бросило меня наземь. Чернокожая сидела на мне сверху. Я наставила пистолет, чтобы выстрелить, не думая, человек она или нет. Но ее рука поймала мои запястья и сдавила. Она готова была раздавить мне кости.
И она зарычала мне в лицо – сплошные зубы и низкий рык. У такого звука должны быть остроконечные зубы в отороченной мехом пасти. Человеческому лицу так выглядеть не полагается.
Она выдернула у меня браунинг, будто отобрала конфетку у младенца. Держала она его неправильно, будто не знала, который конец куда.
Чья-то рука обвила ее талию и стащила с меня. Это был человек с кровати. Женщина обернулась к нему, рыча.
Ко мне прыгнула Ясмин. Я отползла, прижавшись спиной к стене. Она улыбнулась:
– Без оружия ты совсем не так крута, да?
Вдруг она оказалась передо мной на коленях. Я не видела ее приближения, даже размытого движения не заметила. Она появилась как по волшебству.
Всем телом она навалилась на мои колени, прижав меня к стене. Вцепившись пальцами мне в руки выше локтей, она рванула меня на себя. Сила неимоверная. По сравнению с ней негритянка-оборотень была игрушкой.
– Нет, Ясмин!
Наконец-то Жан-Клод пришел мне на помощь. Но он опаздывал. Ясмин обнажила зубы, отвела шею для удара, и я ни черта сделать не могла.
Она крепко прижимала меня к себе, сомкнув руки у меня за спиной. Еще чуть крепче – и я вылезла бы у нее с другой стороны.
– Жан-Клод! – завопила я.
Жар. Что-то горело у меня под свитером, над сердцем. Ясмин остановилась. Я ощутила, как она затряслась всем телом. Что за черт?
Между нами взвился язык бело-голубого пламени. Я вскрикнула, и Ясмин отозвалась эхом. Мы вместе кричали и горели.
Она отвалилась от меня. По ее блузке вился бело-голубой язык пламени. Огонь пролизал дыру в моем свитере. Я выскользнула из наплечной кобуры и сорвала с себя горящий свитер.
Крест все еще горел ярким бело-голубым огнем. Я дернула за цепочку, она порвалась. Крест упал на ковер, задымился и погас.
У меня над левой грудью, где бьется сердце, был ожог, точно повторяющий форму креста. Он уже покрылся волдырями. Вторая степень.
Ясмин срывала с себя блузку. На ней был точно такой же ожог, но ниже груди, потому что она выше меня ростом.
Я поднялась, стоя на коленях в лифчике и в джинсах. По лицу у меня текли слезы. У меня уже есть ожог побольше в виде креста на левом предплечье. Группа людей из вампирского охвостья заклеймила меня, думая, что это очень смешно. Они ржали до той самой минуты, пока я их не убила.
