– Почему вы не вмешались? – с упреком спросил Макс. – Ещё немного, и я бы дожал его!
Ксения устало вздохнула.
– Перестаньте Рауш, – успокаивающе сказала девушка, – мальчик этого не делал, и вы не хуже меня это знаете.
Макс осклабился.
– Понятия не имею, о чём вы, – язвительно отчеканил детектив, – у парня были и мотив, и возможность её убить, и достаточные связи, чтобы думать, что ему это всё сойдет с рук.
– Мотив есть, – сказала Ксения, – соглашусь, но что же, по-вашему, убив её, он потом ещё и подруг её похитил, зачем?
Рауш махнул.
– Да, может у него, типа, развлечение такое? Может, он вообще садист. Сначала с одной развлекался, потом с другой, ну и так далее. Неужели вы не видите этот типаж? Типичный богатенький сынок.
Ксения пожала плечами.
– Не вижу, – сказала она, – я вижу несчастного забитого ребенка, с которым не занимаются родители. Мать неизвестно где, а отец тащится в школу с любовницей, которая чуть старше одноклассниц его сына. Этот парень всего лишь закрывается от враждебного мира. Явление типичное, согласна, но он не убийца. Инфантильный, слабый, но не убийца.
– Но он врёт, – возразил Рауш.
Ксения кивнула:
– Конечно, и Татьяна врёт. Они все врут. Но надо понять, о чём именно. И потом, неужели вы думаете, что этот парень может так бить ножом? У него не хватит физической силы, а удар редкий и профессиональный.
Макс разочарованно вздохнул, словно бы признавая правоту Ксении.
– Если б не приперся этот индюк, его отец, – продолжал сокрушаться оперативник, – я бы заставил его сказать правду.
Ксения бросила на Рауша придирчивый взгляд и спросила:
– Каким же образом, позвольте узнать? Стали бы пальцы ломать? Нужно чтобы он сам всё сказал.
Рауш фыркнул.
– Да бросьте, кто мы для него, так, мусор под его дорогими ботинками. Он нас презирает.
Ксения только хмыкнула.
– Мы из милиции, – сказала она, – нас вообще мало кто любит, да в общем-то и не должны.
– Глубокая философия, – поморщился Макс, – что теперь? Благодаря вам мы ведь, получается, вообще ничего не узнали.
Авалова усмехнулась:
– Нет, кое-что узнали. Мы узнали, что Кирсанова общалась с какой-то старшей подругой, вне школы, а ещё то, что она интересовалась политикой.
– И зачитывалась Хаггардом, – добавил Рауш, – я помню, и что нам это дает?
– Во-первых, не Хаггардом, а Хантингтоном, – поправила девушка, – а во-вторых, убитый таким же ударом Левицкий возглавлял молодежное политическое движение. Понимаете, о чём я?
Макс фыркнул.
– Думаете, она была связана с Левицким? – спросил он. – Как-то не вяжется.
Ксения пожала плечами:
– Почему нет? Я бы не исключала такого варианта. Само по себе нам это, конечно, ничего не дает, но проверить стоит. Здесь ведь есть филиалы движения Левицкого?
Рауш на секунду замялся.
– Да вроде бы, – неуверенно сказал он, – но если даже девочка была его членом, она же там ничего не определяла, хотя согласен, какая никакая, а ниточка.
Ксения кивнула.
– Вот именно, – сказала она, – ещё свяжитесь с криминалистами. Нужно понять, убили Кирсанову в самом пансионате или туда просто привезли труп. Если убили в самом пансионате… что она там делала? Возможно, именно там у неё и была назначена встреча.
– Что-то ещё?
Авалова мотнула головой.
– Нет, действуйте по обстановке. До завтра.
– А вы?
– Что я?
– Что вы намерены делать? – поинтересовался Рауш. – Пойдете гулять по ночному городу?
Она остановилась в дверях и несколько секунд обдумывала ответ.
