Расставшись с журналисткой, Кристина некоторое время, словно живой компьютер, анализировала то, что узнала.
Итак, она получила весьма интересную версию убийства Левицкого. Боязнь разоблачения – серьезный мотив. И неважно, что Касаткина не показала никаких доказательств. Ясно было, что, несмотря на внешнее спокойствие, девушка боялась. Каждый бы на её месте боялся. Это естественная, здоровая реакция. Вступить в противостояние с такими, как Арсенюк и Тополевич, не многие возьмутся. Это вызывало уважение, а что нужно, она найдет сама, к тому же у неё тоже есть связи в Швейцарии. Её друг из прошлой жизни наверняка что-то знает об этом деле.
Волновало Кристину другое. Она не могла нащупать связь между убийством Левицкого и Екатерины Кирсановой. Она постоянно прокручивала все возможные варианты равенства. И не находила пока ни одного. Вариант с «предупреждением» для Николая Урусова казался соблазнительным, но из него выпадало предварительное похищение девушки и её подруг. Кроме того, как оказалось, все фигуранты так или иначе знают друг друга. Какая-то онтологизация детерминизма. Лично она, не задумываясь, поставила бы на то, что администратор пансионата – дочь Николая Урусова, Анастасия, – знает и Левицкого, и Касаткину и Сабурову. Но знакомство не означает равенство между делами. Конечно, она могла и ошибаться насчет связи, но внутренний голос подсказывал, что она есть, а Кристина привыкла верить своему внутреннему голосу. Иначе получится слишком много совпадений, а совпадений много не бывает. Вопросов было тоже слишком много. Левонова вздохнула и стала писать Ксении.
* * *
Изумлению Рауша не было предела, и он даже не попытался его скрыть.
– Это же был вещдок! – возмутился он. – Как вы… Ксения ожгла его взглядом.
– Вы его оформили и изъяли? – поинтересовалась девушка. – С понятыми и протоколом?
Макс прищурился.
– Нет, но…
– Я тоже не оформляла, – сказала Ксения, – поэтому разговор ни о чем.
Рауш пробурчал что-то невнятное в ответ.
– У неё кто-то был, – задумчиво произнесла Ксения, когда они выехали из жилого двора, – кто-то помимо Сиджана, этот кто-то и подарил ей кошелёк.
– А почему вы не думаете, что его не мог подарить Сиджан? – нетерпеливо бросил Рауш. – Мало ли что родители не знают. Может, Кирсанова специально не хотела показывать дорогой подарок, и не надо мне втирать про воспитание и прочее, видел я их воспитание.
Ксения пожала плечами.
– Нет, родители сказали не так, с их слов, Сиджан ей вообще ничего не дарил. Даже если она прятала все подарки, а родителям врала, какую-нибудь вещь нашли бы сами родители или мы при обыске.
– Сиджан хотел её вернуть, – возразил Рауш, – может, он решил в качестве знака внимания и жеста любви подарить ей этот кошелёк. Вот с ним у неё и было свидание.
Ксения покачала головой.
– А как тогда кошелек оказался в квартире? – спросила девушка. – Ведь Кирсанову больше живой никто не видел, и главное, что же, по-вашему, и деньги Сиджан в этот кошелек положил?
Макс вздохнул.
– Не знаю, – честно сказал он, – да что вы вообще к этому кошельку прицепились, сами же не стали оформлять его изъятие?
Ксения улыбнулась.
– Не стала, – сказала она, – пусть убийца думает, что мы его не нашли.
Рауш раздраженно откинул голову на подголовник.
– Не возьму я в толк, почему вы решили, что кошелек связан с убийством?
– Потому что там лежали три тысячи швейцарских франков, а в паспорте была французская виза, – коротко ответила девушка.
