Если его и беспокоило долгое отсутствие Андреаса, то ни по его виду, ни по его поведению, об этом сказать было нельзя. Это было поведение человека, много испытавшего и много пережившего, и давно смирившегося с Судьбой, с её капризами и подарками.
Он думал о том, что будь его воля, он ни минуты бы более не задерживался в Палермо, а захватив Александра, уже сегодня вечером, отплыл бы во Францию. И чёрт с ним с замком, неужели Александр не понимает, что во Франции, если Судьба будет к нему благосклонна, он заработает и заслужит больше, много больше, конечно, если будет прислушиваться к его советам.
Но так поступить было нельзя. Де Бриан не захотел, вот так просто расстаться с замком. Перечить его воле Шаньи не хотелось, тем более, если Александр унаследовал упрямый характер своего отца. Это могло привести к соре. А Шаньи этого не хотел. Он поклялся его отцу, своему лучшему другу, памятью той, которую он любил всей душой и всем сердцем, что позаботится, окажет всяческую поддержку и помощь его сыну.
В этом были не только чувства, но и трезвый расчёт. Александр, прошедший хорошую школу под руководством Педро Петриналя, теперь имел прекраснейшую возможность закрепить свои знания при его поддержке. Способный юноша, очень способный. Вдвоём они многого смогут добиться – И пусть содрогнётся мир, узнав, что ты готов совершить! Да, и лучше держать его при себе, а то мало ли, найдётся какой-нибудь добрый самаритянин, который расскажет ему…
Размышления Шаньи прервали быстрые, грузные шаги и тяжёлое, сиплое дыхание Андреаса. Безошибочно подойдя к дверям комнаты Шаньи, постучав, он опасливо заглянул в комнату графа, и увидев его приглашающий жест рукой, вошёл в комнату.
То-то бы он удивился, если бы ошибся дверью и заглянул в комнату де Бриана, и увидел бы свою дочь, в объятиях Александра.
Лицо грека было красным как пурпур, по нему ручьями тёк пот. От пота также промокла и вся рубаха Андреаса, ноги и руки у него дрожали.
Шаньи сел на кровати.
– Сеньор, я привёл его. Сначала он спал – сиеста. Я терпеливо ждал. Потом он кушал, я опять ждал. Затем, мне пришлось долго его уговаривать, пока он не согласился. Сеньор Маврикиос Зоргэс, ожидает вас в низу.
При этом глаза Андреаса подозрительно бегали, что насторожило Шаньи.
– Хорошо, спасибо Андреас, ты отлично справился, на тебя можно положиться. Мы сейчас спустимся. Ступай.
Лицо Андреаса из красного стало багровым, а глаза ещё более воровато забегали.
– А плата? Ведь сеньор обещал мне…
Шаньи внутри, незаметно для Андреаса, всего передёрнуло. Как эта низкая тварь, может сомневаться в слове, данном дворянином? Только самообладание и выдержка не позволили графу, спустить эту сволочь с лестницы.
– Не переживай Андреас, я помню. И я всегда держу свои обещания.
Шаньи прицепил шпагу, засунул сзади за пояс кинжал, спрятал под колетом маленький пистолет, а в левом рукаве тонкий стилет, подумав, положил на кровать пару заряженных пистолетов, надел шляпу и вышел в коридор. Де Бриан уже ждал его. Из-за его плеча выглядывало личико Розалии.
Шаньи и Бриан спустились в общий зал.
Рисобаля уже не было. Из шумной и пьяной компании за столом осталось только двое мужчин, которые тупо таращились друг на друга мутными, оловянными глазами, один из них беспрестанно икал. Остальные спали, кто на полу, кто на лавке, а кто и уронив голову на стол. Одна из девиц спала прямо на столе, подол её был задран, обнажив ноги и белые, огромные ягодицы. За другими двумя столами сидели четверо мужчин, по двое за каждым столом, все вооружённые, сосредоточенные и внимательные. Шаньи почувствовал исходящую от них агрессию, и насторожился ещё больше.
