Он также, стараясь предать своему голосу доброжелательности, ответил:
– Барон Александр де Бриан, – и отвесил лёгкий поклон кивком головы.
Дворянин поклонился в ответ, и назвал своё имя:
– Жан – Арман де Тревиль, корнет роты королевских мушкетёров. Могу я узнать юноша – куда вы направляетесь?
И не дав Бриану ответить, сразу же продолжил:
– Видите ли, в чём дело сударь. Сейчас я немного занят, я выполняю одно важное поручение, и не имею права рисковать доверием тех, кто оказал мне эту честь, и в виду этих обстоятельств, я не могу принять ваш вызов. Но как только я освобожусь, я всенепременно разыщу вас, и дам вам удовлетворение. Даю вам слово!
Александр видел, с каким трудом даются этому де Тревилю, слова об отсрочки поединка, видел, что он лучше бы провалился на месте и сгорел бы в аду или сразился бы в одиночку с сотней врагов, чем произнести это. Де Бриан ощутил какое-то родство характера де Тревиля со своим, схожесть у них мыслей, действий и поступков, и испытав к нему жалость и понимание, ответил:
– Я еду в Париж. Собираюсь поступить там на службу.
– В Париж? Отлично, господин барон! – вскричал де Тревиль. – Значит, мы встретимся с вами в Париже! Так, дайте немного подумать. Ага, сегодня у нас второе сентября, тогда, ровно через месяц, второго октября, позади Люксембургского дворца! Вас устроит?
Де Бриан кивнул головой.
– Так, время, сколько сейчас времени, – и он достал из висевшего на поясе кошелька, часы, диковинку, которая только – только начала входить в моду среди знати Парижа и других европейских столиц.
– Итак, в Париже, позади Люксембургского дворца, второго октября, без четверти четыре по полудню. Вас устроит, господин барон?
– Да, месье де Тревиль, договорились.
– Ну, вот и отлично. До встречи, господин барон. Вы закончили ваш разговор, с этим бездельником?
Конюх, во время этой короткой перепалки стоял между ними, не жив ни мёртв, в то же время, гордясь своей незаменимостью и значимостью. Как же, из-за него повздорили два дворянина, дело между ними едва не дошло до поединка. Вот будет, что рассказать своей подружке Марте, а то, что-то она, в последнее время, охладела к нему, всё чаще стала засматриваться на молодого поварёнка Жака. А тут, глядишь, Марта и смилостивиться, и придёт сегодня ночью к нему в каморку.
От этих приятных мыслей, его отвлёк тычок в спину, которым его наградил де Бриан, отправляя его к Тревилю.
Поднявшись в комнату, он не стал говорить Шаньи о дуэли, назначенной на второе октября.
Шаньи, привлечённый шумом и цокотом копыт, встал со своей кровати и подошёл к окну.
– Клянусь Святым Домиником, это женщина, одетая в мужскую одежду! – шёпотом, так как окно было открыто сказал граф, и тут же отошёл вглубь комнаты.
Заинтересованный Александр подошёл к Шаньи, и выглянул в окно.
– Да это же, герцогиня де Шеврез! – едва слышно прошептал Шарль.
Де Бриан, всматривался в де Тревиля и его спутников, собирающихся уезжать. Внезапно, он определил в том человеке, который в конюшне нашептывал де Тревилю что-то на ухо, женщину. Её выдавала походка, то, как она садилась в седло, по-мужски, но со всеми присущими женщинам манерами. Её фигуру и пышные формы груди и бёдер, не могли скрыть ни штаны, ни колет, ни плащ.
Проклиная свою слепоту, где были его глаза раньше, горя от стыда, тоже герой выискался, пытался вызвать на дуэль даму, Александр сделал неловкое движение и коснулся плечом рамы. Рама задребезжала.
