Закончив спасательные работы, приступили к заводке буксира. Благодаря заранее проведенным подготовительным мероприятиям, управились достаточно быстро, потихоньку двинувшись на север, постепенно удаляясь от побережья. Вытравленная почти на всю длину якорная цепь успешно гасила рывки от зыби. Даже начали набирать обороты.
Еще когда «практиковались в стрельбе», всех пленных свезли на флагманский броненосец и предварительно допросили. Но сведений добыли чуть. При этом отмечалось нездоровое возбуждение японских офицеров, один из которых обмолвился о каком-то божественном ветре, который совсем скоро сметет корабли русских варваров. Добиться чего-то менее мистического и более-менее внятного от них так и не удалось. Решили, что контуженые или просто тронулись чуток на почве нереализованной жажды мщения. Бывает.
Опрошенные матросы оказались не столь заносчивы, но смогли пояснить только про божественный ветер, разметавший когда-то давно флот монгольских завоевателей. Это у них что-то вроде народного предания, передаваемого из поколения в поколение. Назывался тот ветер – камикадзе. Но увязать это с отрядом и локализовать потенциальную угрозу, если она действительно есть, пока не получалось.
Переводчики, работавшие с прочими японцами, отмечали, что все гражданские шкиперы и члены их команд, которых пока еще не опрашивали, выглядели встревоженно. Это же заметил и командир «Николая» капитан первого ранга Шульц, лично проверявший размещение «пассажиров».
Из лоций было известно, что в сентябре – октябре в этих местах случаются сильные штормы, весьма опасные для любых кораблей. Явные предвестники ухудшения погоды в виде падающего барометра, быстро растущей влажности, наползающей плотной облачности и усиления ветра и волнения уже были налицо. Но что делать, чтобы не оказаться на пути этой стихии?
Людей, хорошо знавших северные японские воды, на эскадре не было. Но и так понимали, что пора убираться. Учитывая наличие тяжело поврежденного корабля, признавалось желательным срочно где-то укрыться. Но подходящих нам гаваней на маршруте отхода до самого пролива Цугару не имелось.
На всякий случай флагманский штурман отряда Федотьев приказал вызвать на допрос японского капитана Хасегаву с потопленного «Амуром» судна. Тот всю свою жизнь ходил сначала под парусом, а потом на пароходе вдоль тихоокеанского побережья Японских островов и наверняка знал, что нужно делать сейчас.
На вопрос о причине его беспокойства седой моряк после небольшой заминки ответил, что вся эскадра идет сейчас навстречу сильному шторму. Это очень опасно. Он бы уже давно приказал поворачивать к юго-востоку. Только так пока еще можно избежать беды. Но скоро может стать совсем поздно.
Ему, естественно, не поверили, решив, что пытается заманить нас в ловушку, но после недолгого размышления эта версия была отвергнута. Капитан небольшого каботажника с самого начала содержался отдельно и не имел возможности общаться с последними пленными военными моряками. Поэтому просто не мог знать, куда нужно нас заманивать. На человека, способного умереть, лишь бы погубить захвативших его врагов, он совершенно не был похож. С предстоящим пленом вполне смирился, он ведь не самурай. Главное, жив остался. А война кончится – вернется к семье. К тому же он вполне убедительно объяснил свои опасения.
