Цузамэн - страница 6

– В Украине мораторий на продажу земель сельско-хозяйственного назначения, – пояснил ему Александр, кто был единственным, хоть что-то понимающим в недвижимости. – Можно взять только в аренду и переводить в другое назначение.

Он сэкономил им уйму времени до две тысячи девятого года.

Юг Франции партнёры выбрали местом корпоративных сборов. Однако у многих сотрудников не оказалось действующих виз. По этой причине они не доехали. Только Саша прорвался каким-то магическим образом, по специальному соглашению единой визы, действовавшей тогда между Великобританией и Швейцарией. Ему было важно быть вместе с командой.

– He is a real team player^>14! – отметил себе старший партнёр.

К сожалению, команды только вот попадались всё больше из вторых и третьих лиг.

Оставался, к счастью, фитнес-клуб и Лондон. Саша снова стал бегать по утрам в парке.

Новые условия для трудовых мигрантов!

Однако чем лучше они жили, тем хуже становились их личные отношения.

Бескорыстных поступков Рёйтер не совершал. А она не понимала, зачем ему такие дорогие имплантанты, если он никогда не улыбается.

– А жена, это – инвестиция или статья расходов? – задавался вопросом Рёйтер на тему семейного бухгалтерского учёта.

“Хмм, про обязательства он почему-то не подумал…” – удивилась она.

Рёйтер становился всё более психопатичный личностью, прикрываясь стратегией “итальянской семьи”.

Они постоянно ссорятся, – высказался про них дедушка Слава. (Алёна приходился ему внучатой племянницей).

При отсутствии содержания подпитка для спутника исходила из инициации скандалов и обвинений в адрес жены и близких. Одолевал вещизм.

– Лена, а что ты так бедно одета?

“Какой-то порочный круг,” – не понимала Елена. – “Даже большие квартиры и дома не помогают!” Это его ненасытное стремление получать собственную выгоду проявлялось везде, в каждом вздохе и минуте их совместного времяпрепровождения.

– Лена, ну чего ты села?! Принеси мне чаю. Хочу, аж кончаю!

Он подпаивал её вином.

– Ах, даже у Золушки был шикарный бал! Когда же наступит мой карнавал?!

И Рёйтер закончил музыкальную школу и купил дорогостоящую стерео-систему, имелась даже коллекция дисков, однако музыка в доме не звучала никогда. Вместо песен пространство наполнялось его недовольным шумом и телевизионной рекламой.

– Лена, ну откуда твои руки? – возмущался он.

– А откуда твои брюки?

– Бездарность, кому ты нужна! Всё, что ты можешь – это бить по клавишам.

Я – писательница, та ещё машинистка! Печатаю “вслепую”, на русском и английском! Это было эффективней, чем играть на пианино…

Лене, и правда, нравилось писать письма ещё с детства, а он, почему-то, обвинял её за это.

– Ты распространяешь дайперы. А я – не все снайперы!

Рёйтер гнал её как бильярдный шар, в ту удобную лузу, куда ему было нужно.

“Меня или гонят, или тянут!” – не понимала Елена. “Но мне это всё не нужно! В мои руки внедрились останки Крупской!”

Препирались по каждой мелочовке и тыкали вопросами:

– Ты это повесила, чтобы я бился? – спрашивал он про хрустальный шарик Сваровски, вращающийся на изящной спирали в проёме дверной арки, ведущий в их совместные спальни.

Маслова купила модель на рождественской ярмарке в Цюрихе. Прозрачное стекло, размером чуть меньше шара для гольфа, было прекрасно огранено и, когда на него попадали солнечные лучи, расщепляло их свет на радужные палитры.

Доминантность же спутника откачивало у неё много сил на постоянное сопротивление и реплики соучастницы. Клиенты и банковский менеджмент прессовали параллельно в своих сиюминутных намерениях. Таким образом Елена находилась как-будто в вечной среде закомплексованности и неудовлетворённости, созданной вокруг супружескими и бизнес-партнёрствами.