Не поднимая взгляда, пациент молча замотал головой.
– Ну хорошо. – Карцев взял лежавшую перед ним на столе папку с личным делом и открыл ее. – Муромский Алексей Алексеевич, – он скосил взгляд на пациента. – Это ваше имя?
Пациент все так же, обреченно и бессмысленно, мотал головой из стороны в сторону.
Врач закрыл папку и кинул ее на стол.
– Как долго вы здесь находитесь?
Голова пациента замерла, оставшись повернутой к левому плечу.
– Ну же, Алексей Алексеевич! – приободрил его врач. – Мы же просто беседуем!
– Я… Я не знаю… – с трудом выдавил из себя пациент.
Врач скорбно поджал губы.
– Я в курсе, Алексей Алексеевич, что порядки в этом заведении были не самые лучшие, – произнес Карцев трагическим голосом. – Да какое там! – возмущенно взмахнул он рукой. – Просто ужасные!.. Поверьте мне, – он доверительно понизил голос, – уважаемый Алексей Алексеевич, теперь, когда я стал главным врачом, все здесь будет по-другому… Алексей Алексеевич?..
Пациент чуть приподнял голову и с затаенной надеждой посмотрел на врача.
– Вы мне верите, Алексей Алексеевич?
Пациент замер. Как будто в нерешительности. Затем судорожно кивнул. При этом он был сам неимоверно удивлен тому, что способен еще хоть во что-то поверить. Должно быть, надежда на лучшее является таким же неотъемлемым свойством человеческой натуры, как и вера в добро. При том что жизнь постоянно старается убедить нас в обратном.
– Замечательно, – счастливо улыбнулся врач. – Я понимаю, что прямо сейчас, с ходу, вы не в состоянии сформулировать все свои претензии и пожелания. Но, может быть, есть что-то такое, что бы вы хотели изменить в первую очередь?
Пациент уверенно кивнул.
– Я вас слушаю! – Карцев взял в руку авторучку, приготовившись записывать.
– Киркоров…
– Что? – врач решил, что он ослышался.
– Киркоров, – с болью и надеждой посмотрел на него пациент. – Можно больше его не включать?.. У меня в камере телевизор…
– Ну разумеется! – врач сделал запись в лежащем справа от него блокноте. – Вы получите пульт от телевизора и станете сами выбирать, кода и что смотреть! И, уважаемый Алексей Алексеевич, вы находитесь не в тюрьме, а в пансионате. И ваша личная комната – это палата, а не камера.
– Я не знал, – пожал плечами Муромский.
– Понимаю, – коротко кивнул врач. – Вам пришлось трудно, но теперь все станет иначе. Именно поэтому я лично решил переговорить со всеми пациентами, чтобы лучше уяснить для себя круг первостепенных задач… Еда вас устраивает?
– Еда как еда, – безразлично пожал плечами Муромский. – Вот только витаминный напиток…
– От него мы отказаться не можем! – решительно перебил пациента врач. – Витаминный напиток является неотъемлемой частью вашего лечения.
– Можно спросить? – неуверенно посмотрел на врача Муромский.
– Ну разумеется! Спрашивайте все, что угодно!
– Почему я здесь?
– Вы даже этого не знаете?
– Нет.
Карцев бросил авторучку на стол, откинулся на спинку кресла и глубоко вдохнул.
– Безобразие! – с негодованием воскликнул он. – Форменное безобразие! – Карцев резко подался вперед. – Уверяю вас, Алексей Алексеевич, прежний главврач одним только снятием с должности не отделается! Нет! – решительно взмахнул он вытянутым пальцем. – Он ответит за весь тот форменный бедлам, что здесь устроил! Уж, можете мне поверить, Алексей Алексеевич!..
– Я вам верю, – послушно кивнул пациент.
Карцев положил руки на стол и переплел между собой пальцы.
