Девять тридцать утра. Билл проснулся от криков, доносившихся из холла. Слышалось, как Джон свирепствует: кричит на Милу, доносятся удары о стену. Через минуту раздался звон, словно кто-то разбил тарелку. Билл не понимал, что происходит. Прошлый вечер стерся из памяти с момента ссоры с Джоном.
Придя в себя, Билл решил спуститься и узнать, в чем дело.
– Вот он, мелкий паршивец! А ну, иди сюда, щенок! Где ты пропадал прошлой ночью?! Ты поджег мою мастерскую, мразь?!
– Я не понимаю, о чем ты! – спускаясь ответил Билл. – Не кричи на нас с мамой! Объясни, что произошло!
– Я тебе сейчас объясню! – сказал Джон и тяжелой поступью приблизился к парню.
Он взял Билла за грудки и с силой откинул в стену. Тот взвыл и скорчился от боли. Подбежала мама и начала заступаться за сына.
– Джон, он этого не делал! Не трогай его! Если хочешь кого-то ударить, то ударь меня!
Джон отмахнулся от Милы, подошел к парню и, стиснув зубы, проскрипел:
– Я чувствую, как от тебя воняет бензином и огнем! И ты будешь мне врать, что не поджигал мастерскую? Ты мелкий ублюдок, который сгниет в нищете! Мой бизнес приносил деньги; я вас кормил, одевал, а ты все разрушил своим тупым выпендрежем!
В его глазах читался гнев, порождающий страх в голове Билла. Парень испуганно смотрел на истинное лицо Джона. Мужчина был готов порвать парня, но что-то его останавливало. Зрачки медленно сужались. Он брезгливо толкнул парня, подошел к Миле, схватил ее за запястье и прошипел:
– Он об этом пожалеет!
После этого Джон стремительным полным ненависти шагом покинул дом, за собой хлопнув дверью с такой силой, что единственная картина, висевшая на стене вдоль дуговой лестницы, сорвалась с гвоздя и с характерным треском ударилась о ступеньки. Мила разрыдалась, а Билл смотрел на нее, не осознавая, что произошло. В душе он думал, что мог сжечь мастерскую, но вспомнить события той ночи не получалось. Он подполз к маме, обнял ее и прошептал:
– Мам, я вас с Чарли никому не отдам. Этот урод еще получит свое за то, что обидел тебя.
Билл встал с колен и помог подняться матери, отвел ее в комнату и накрыл пледом. Она плакала и не хотела верить в то, что мастерскую поджег именно Билл.
– Это опять случилось? – плачущим голосом спросила она.
– Что… это? Что должно было случиться?
– Три года назад на Рождество у тебя был приступ. Ты не мог различать цвета, бился в истерике, а на утро ничего не вспомнил. Что вчера было?
– Мам, я… я не помню. После ссоры с Джоном я выбежал на улицу и все… я не помню дальше ничего. Даже как попал домой…
Она взглянула на сына раскаленными от слез глазами и произнесла:
– Собирайся! Поедем в больницу!
Женщина сходила в ванную, умылась, привела себя в порядок. Билл поднялся в комнату, переоделся в чистое белье и спустился. Через четверть часа они вышли из дома и сели в машину. Мила пыталась завести ее, но не выходило.
– Черт, бензин на нуле. Кто-то слил вчера бен…
Она хлестнула взглядом Билла, сидевшего рядом. Закрыв машину, взяла сына за руку и повела в больницу к доктору Джерри Малькольму. В этот день у него очередь. Пропускать женщину никто не хотел, пока она не крикнула: «Заткнитесь все!!!» Она выглядела настолько злой и убедительной, что люди в очереди замолчали и безоговорочно пропустили ее. Мила без стука вошла в кабинет, потянув за собой сына.
