Через тридцать минут они стояли на крыльце его дома. Дверь открыла мама. На ней ее любимое красное платье в горошек. Билл удивился, ведь она его не надевала много лет. Мама расцвела от счастья, окинув взглядом с ног до головы Джессику. На девушке темные брюки, вязаный свитер синего цвета, поверх которого спортивная куртка Билла.
– Проходите в дом, дети мои. Замерзли, наверное?
– Здравствуйте, миссис Бенктон. По дороге сюда мне Билл рассказывал о вас.
– Джессика, верно? – с улыбкой спросила Мила.
– Да, – ответила девушка.
– Можешь называть меня просто Мила, – не менее улыбчиво сказала женщина.
– Х-хорошо, М-мила, – засмущалась она. – Я вас представляла именно такой… красивой… – ее щеки зардели.
– Ты мне льстишь, – махнув рукой, оправдывалась Мила. – Проходите, что встали? Сейчас я горячим чаем вас напою… с пирогом…
– Спасибо… Мила… но нам нужно заниматься. Может быть, позже? После занятий.
– Хорошо, родные, – она посмотрела на девушку и дополнила: – Тогда будь как дома!
Женщина показала Джессике дом. Мила выглядела счастливой впервые за несколько лет. Ее лицо сияло радостью. Мила вела себя рассеянно, но это и понятно, ведь не каждый день сын приводил красивых подружек. Он вообще никого в дом не впускал, кроме Джеффа и Питера.
– Ладно, располагайтесь, а мне нужно забрать младшенького из школы, – взглянув на часы, сказала она.
Билл и Джессика поднялись в комнату. Она смущалась, а он чувствовал себя рассыпанным, не знал, как себя вести. Из рук все валилось, то учебники, то тетради и ручки. Он постоянно забывал, о чем хотел сказать. Собравшись с мыслями, начал подробно объяснять математику. Они сидели на кровати Билла. Перед ними стоял столик, а на нем учебник и пара раскрытых тетрадей для задач. Девушка пододвинулась к Биллу ближе. Он отсел от нее. Она снова приблизилась. Билл рассказывал Джессике про будущие экзамены. Та слушала, утопая в его зеленых глазах. Внезапно положила свою руку на его колено и начала гладить. Билл испуганно вздрогнул, но внутренний инстинкт остудил смущение. Они потянулись друг к другу и вскоре соприкоснулись губами, но хлопнула входная дверь дома, и чувственный огонь погас, будто через их тела прошел ток. Билл отпрянул:
– П-п-прости. Я н-не хотел.
– Ничего, – ответила Джессика и отвернулась. Ее щеки залились красным.
– Может быть, спустимся и попьем чай? А потом продолжим?
– Да… давай. Голова уже не соображает.
В холле их ждали Чарли и Мила. Младший брат был весел и игриво толкал Билла. Мама пригласила всех в кухню за стол, налила горячий чай и нарезала ароматный яблочный пирог. Она не отводила глаз с Джессики и решила задать первый вопрос:
– А кем работают твои родители?
– Я живу с бабушкой, – уронив подбородок, ответила она. – Родители погибли, когда мне было семь лет… разбились на самолете.
Над столом нависло неловкое затишье. Мила чувствовала себя виноватой. Билл взял Джессику за руку. На этот раз она ее не забрала.
– Прости, родная! – виновато сказала Мила. – Я не знала.
– Ничего страшного. Это произошло много лет назад, поэтому сейчас не так больно.
– А ты придешь в субботу на день рождения Билла? – с интересом спросил Чарли.
– Я… я и не знала, что у тебя день рождения, – взглянув на Билла, сказала она.
– Да… Я хотел сказать тебе позже, – оправдывался парень. – Так придешь?
– Ну, если приглашаешь, то обязательно приду.
После этого беседа оживилась. Мама рассказывала о детстве сыновей, а Джессика смеялась, посматривая на Билла и Чарли. Мила так разошлась, что решила показать Джессике семейный альбом, который не показывала никому, кроме родных. Всего двадцать пять фотографий. Это детские снимки, иногда семейные фотографии, а на некоторых присутствовал Джон Коннел.
