Цвет вечности - страница 27

Когда мы вошли в кухню, наши взгляды упёрлись в пустую тарелку. Неожиданно пустую для меня, несколько минут назад выложившей на неё готовую пару яиц.

Слышалось тихое чавканье. Мы все вчетвером одновременно опустили глаза и посмотрели на Кинли, сидящего на полу у холодильника – в его миске была двойная порция. Он стащил еду Яна.

– Мерзопакостное существо, – заключил он.

Я ощущала лёгкий стыд за поведение Кинли.

– Ян, он ни с кем так не поступает. Он обычно всякое творит, но не такое. Извини, пожалуйста.

Из-за меня и Кинли наша семья всё утро не могла уважить дракона.

Однако, в то же время мне почему-то стало очень весело.

– Но я всё равно думаю, что проблема в тебе, – сказала я, чуть смеясь.

– И как именно я его провоцирую? – уточнил Ян, повернувшись ко мне, сверкнув угрожающим ультрамариновым светом глаз.

– Шучу, – осеклась я. – Но иногда мне кажется, он понимает всё, что ты про него говоришь. И мстит тебе.

– Глупый хут ничего не может понимать. Глупая птица.

– Ну вот, опять, – вздохнула я, недовольно закатив глаза. – Не называй его так.

Родители по-доброму засмеялись.

Папа, Ян и я сели за стол. Мама расположилась у плиты, быстро организовав третий вариант утренней яичницы, и мы позавтракали все вместе. После, Ян собрался уходить. Уже приехал Богдан, и занялся драконами в вольерах, а я вышла проводить Яна. Мы прошли чуть дальше за дом, миновали асфальтированный пустырь, пристань, и двигались вдоль берега к навесу с наколотыми дровами для мангалов, чтобы укрыться за ним, хоть Ян и умеет скрывать свой драконий лик от человеческих глаз. Когда мы идём, я замечаю, что пиджак, который он снял ещё за завтраком, и нёс теперь сложенным на согнутом локте, мокрый на воротнике. И я вспоминаю, как гладила его мокрой щёткой по шее. Он подмечает мой, упавший на пиджак взгляд, остановившись за рядами поленьев, и говорит, на прощание:

– Ненавижу, когда ты это делаешь.

– Забочусь о тебе? – уточняю я с улыбкой.

– Относишься ко мне как к зверушке.

Я улыбаюсь ещё шире и говорю:

– Именно потому, что тебе не нравится, ты позволяешь мне? – Ловлю на себе его ответную улыбку, которая, однако, не кажется мне доброжелательной, и начинаю слегка оправдываться. – Просто когда ты в этом драконьем образе, ты не кажется мне человеком. Вот и всё.

Он злился. И я продолжила, будто извиняясь, но не совсем.

– Ты тёмное величественное существо, наделённое древней магией. Я помню. Но, по-моему, обычный приручённый дракон.

Его взгляд мрачнеет. В нём отчётливо читается желание меня убить за всё, сказанное сегодня. А ведь было только утро.

– Не знаю, кто меня больше раздражает. Хут или ты, – процедил он.

– О, это не то, что я рассчитывала услышать спустя три месяца твоего отсутствия.

– За них ты стала совсем неуправляемой.

– Я была рождена не для того, чтобы мной управляли.

– Это мы ещё обсудим, Ава. Вечером.

После этих слов я слышу резкий хлопок, вижу клуб серого дыма вперемежку с синими электрическим молниями и дымку тумана, распространившегося от навеса до берега, чуть тронувшего озеро, в котором всего на секунду промелькнул лик дракона – его огромная тень. В следующий миг – исчезнувшая. Ни я, ни тем более Богдан, ради которого мы здесь и прятались, не видели, как улетел дракон.

Вечером все собрались за Новой Жизнью, за посёлком, проехав на автомобилях несколько километров на запад. Многочисленные машины были хаотично припаркованы на обрывистом берегу озёр, разделённых небольшой полосой белоснежной земли. Ставры и Гавры были меловыми карьерами, бывшими техническими водоёмами, затопленными водой, благодаря мелу принимающей необычный, ярко-бирюзовый цвет. Купаться здесь было запрещено, но подъезжая, мы, как и всегда, уже видели ныряющих с крутого берега людей.