После этого Катя сунула дневник в тумбочку, вышла к родителям и сказала:
– Я ценную мысль записала, боялась, что забуду.
– Без твоей ценной мысли общество, что ли, рухнет? – поинтересовался отец.
– А мы не в счёт, – заметила мама.
– Ну вот, начинается, что уж девушке в расцвете сил и погулять нельзя.
– Всё можно, но в меру. И как-то родителей надо хоть немножко замечать, – сказал дружелюбно отец.
– И запиши в свою тетрадь, что у родителей есть сердца, которые иногда побаливают, – сказала мать.
– Дорогие мама и папа, я вас очень люблю и всегда помню о вас без всяких записей. Давайте ужинать, я очень хочу есть.
Пролетела неделя у кого в пустой суете, у кого в делах, у кого в свиданиях под цветущими яблонями, под сиренью с соловьиными трелями. В семье Лукьяновых неделя прошла в заботах о государственных делах. Алексей Григорьевич по-прежнему с утра до вечера решал дела хозяйства. По-другому он уже не мог жить. Любовь Николаевна добросовестно выполняла операции с вверенными ей государством и народом деньгами. А вот Катя про учёбу уже не думала. С ней у неё было всё в порядке. Думала девушка про свидание с парнем, который ей всё больше и больше нравился. И связано это было прежде всего с тем, что Катя на глазах становилась красивой, очаровательной девушкой.
В субботу, в семь часов вечера, к Лукьяновым пожаловала семья Савельевых в полном составе со своей бутылкой водки и с драниками вперемешку с мясом. В доме стоял запах разнообразной еды, пахло праздником. Алексей Григорьевич устраивал такое мероприятие в связи с окончанием посевной кампании как в своём хозяйстве, так и на личном земельном участке. Когда все уселись за большим столом, он сказал:
– Дорогие друзья, только с помощью добросовестного, упорного труда мы превратим нашу страну в процветающее на земле место, которое станет желанным, уютным домом для наших прекрасных людей. И только эффективное сельское хозяйство способно сделать государство мощным, независимым. И спасибо тем людям, которые, не жалея сил, трудятся на полях, на фермах, в сельских школах и других учреждениях, приумножая богатство страны, и спасибо небесам, что они послали нам руководителя, который знает не понаслышке, что такое плуг. Давайте выпьем за нас, людей, преданных матушке-земле. Я лично без неё не представляю жизни.
Все выпили водки, кроме Кати и Саши, которые уплетали драники и хихикали. Алексей Григорьевич, заметив это, спросил:
– Эй, молодёжь, я что-то сказал не так?
– Всё так, папа, красиво, торжественно. Тебе бы учителем быть в школе. Я тебя в таком качестве представила, вот и захихикала.
– А что, Алексей Григорьевич, Катя дело говорит. Я бы в школе ввёл изучение основ патриотизма, и тебе как раз бы подошёл такой предмет, – сказал Сергей Иванович, тряхнув чёрной шевелюрой.
Учитель физики был высоким, худощавым мужчиной средних лет, с беспокойными глазами, которые постоянно чего-то искали вокруг.
– Да, патриотизма не мешало бы всем добавить, особенно молодёжи, которая только и думает, как на Запад сигануть. За прошедшее десятилетие упустили этот вопрос, вот и пожинаем сейчас плоды. Надо будет действительно к вам в школу заглянуть и выступить хотя бы с лекцией на эту тему. Но это уже осенью.
– Можно, я скажу? – Саша, как в школе, поднял руку.
– Давай, парень, говори, – на правах хозяина сказал Лукьянов.
– Я думаю, патриотизм и условия жизни тесно связаны между собой. Я люблю свой посёлок, озеро, яблоневые сады, потому что я здесь родился, но если здесь не будет нормальных условий для жизни, как в городе, нормальной оплаты труда, то любви к государству это не добавит, и, конечно, молодёжь будет искать более комфортные места для жизни, – Саша, испугавшись своих слов, притих.
