- Откуда эти рубцы? - ужаснулась я.
Турмалин не ответила.
Я обернулась на звук открывающейся двери. В кабинет вошел мужчина. Он не маскировался и был ментальным магом. Неужели придется раздеваться прямо при нем? Я посмотрела на Турмалин, она без всякого смущения сняла платье и стояла посреди кабинета в полупрозрачной сорочке.
Ментальщик даже не взглянул на нас, Он взял папку с документами и углубился в чтение.
- А обязательно раздеваться? - снова спросила я, на этот раз с мольбой в голосе.
- Да! - раздраженно буркнула Нанна.
Я неуверенно потянулась к пуговицам на платье.
Заметив моё смущение, Нанна смягчилась и добавила:
- Николас осмотрит вас, чтобы зафиксировать наличие внешних повреждений.
Услышав это, я сделала над собой усилие, чтобы справиться со стеснением. Наверняка этому господину приходилось проводить много осмотров. Он почти как лекарь, перед которым не стыдно раздеться. Однако, как бы я не пыталась себя успокоить, почувствовала, как щеки покрылись румянцем. Не думала, что впервые мне придется раздеться перед мужчиной при таких обстоятельствах. В девичьих грезах все было иначе, но сейчас не время вспоминать о глупых мечтах. Если господин Турвальсен решил дать ход разбирательству, я должна показать синяки, которые послужат подтверждением моих слов.
Я справилась со шнуровкой на груди, решительно сняла платье и теребила подол в руках, не зная, куда его девать. Взгляд зацепился за разорванный воротник. Достать бы иголку с ниткой, и я смогу зашить его так, что повреждение будет почти незаметно.
- Бросайте одежду в корзину! - велела Нанна.
- А когда платье вернут из стирки? - робко спросила я.
- Никогда! - усмехнулась Нанна. - Вашу одежду сожгут, а вам выдадут новую.
Я посмотрела на платье. Розовое и воздушное из атласного шелка оно было моим самым любимым. Разорванный воротник напомнил мне о том, что произошло ночью. Платье моментально утратило привлекательность. Я швырнула его в корзину, и без лишних сожалений утрамбовала ногой пышный подол.
Турмалин сняла сорочку и тоже бросила ее в корзину. Рубцы на ее спине успели частично затянуться. Краснота сохранилась только в местах, где следы от ударов накладывались друг на друга. Я вздрогнула, представив, насколько это, должно быть, больно. За что с ней обошлись так жестоко? Мои пара царапин и синяков не шли ни в какое сравнение с ударами плетью.
Ментальщик неспешно перелистывал папку с документами. В какой-то момент он поднял глаза от бумаг и пристально посмотрел на меня. Я почувствовала, что щеки вспыхнули сильнее. Турмалин уже успела избавиться от белья, а я до сих возилась с чулками.
Закончив раздеваться, я стояла, не зная, куда спрятать глаза, и что прикрывать руками.
- Украшения тоже снимайте, - велела Нанна.
Из украшений на мне было кольцо с символикой пансионата Кловер - листком клевера, которое мне подарили за хорошую учебу и простые золотые сережки, которые я носила с детства. Если с кольцом я могла расстаться скрепя сердце, то серёжки - подарок отца, терять не хотелось.
Нанна забрала украшения и положила их в деревянную шкатулку. Заметив взгляд, которым я проводила сережки, она сказала:
- Вам вернут украшения, когда вы выйдете отсюда.
- Если выйдете, - добавил ментальщик с усмешкой.
Какое унижение, стоять обнаженной посреди кабинета и выслушивать насмешки работников казенного дома! Невольно я потрогала шею. Единственное, что на мне осталось - это ошейник. Я получила его в возрасте двенадцати лет, когда выявили мои способности, и вряд ли расстанусь с ним до конца жизни, ведь его невозможно снять самостоятельно.
